Moscow Peace Music Festival’89: как это было

В истории рок-музыки есть такие события, которые не забываются. Став важной вехой на рубеже эпох, они обрастают всевозможными мифами и легендами, а память о них передаётся из поколения в поколение.

Московский фестиваль Мира и Музыки, состоявшийся 12 и 13 июня 1989 года, безусловно, является одним из таких событий. Наравне с не менее легендарным «тушинским попоищем» 1991 года, он стал одним из крупнейших рок-событий в доживающем последние годы СССР. Сегодня мы расскажем о том, как удалось организовать подобный фест, что увидели пришедшие в тот день в «Лужники» рок-фаны и в чём была (и есть) уникальность подобного действа.

Изрядную долю внимания мы уделим воспоминаниям участников фестиваля. К сожалению, они сильно различаются по объёму и информативности, но надеемся, что их удастся вставить в наш рассказ как можно более органично.

Главная роль в организации фестиваля принадлежит одному человеку – Стасу Намину. Один из пионеров отечественной рок-сцены, мажор из мажоров (внук не кого-нибудь, а самого Анастаса Микояна), Стас значительно преуспел в продюсировании более молодых групп и их раскрутке в том числе и за рубежом. Самым известным проектом Намина, безусловно, стал коллектив Парк Горького, который какое-то время колесил по Америке, попал в местные хит-парады, записал там альбом, словом, заставил о себе говорить, пусть и ненадолго. За это время Стас успел обзавестись крайне полезными знакомствами. В том числе ему удалось подружиться с маститым продюсером Доком МакГи и его протеже — не менее маститым и всем известным музыкантом Джоном Бон Джови, который тогда был на пике популярности. Узнав о желании Намина организовать в Москве международный рок-фест, они тут же его поддержали.

Важность мероприятия была понятна всем без исключения. Вот слова Бон Джови: «В Америке публика уже не так реагирует на концерты, организованные благотворительными организациями. Для американцев это -просто ещё одно крупное событие .В России же всё наоборот, совершенно другая реакция. Всю нашу жизнь нам внушали, что мы не можем ехать в СССР, что там живут плохие люди. Таким образом, подобное зрелище помогло бы сломать сложившиеся стереотипы общественных и политических взглядов». Фестиваль, таким образом, не только являлся крупнейшим музыкальным событием, но и нёс важнейшую общекультурную и даже политическую нагрузку.

Но и этого было мало. Нужно было выдумать более конкретную подоплёку сего действа, которая устроила бы власть предержащих и не выглядела при этом попыткой идеологической диверсии. Было найдено гениальное решение: фестиваль должен был способствовать объединению стран и народов в борьбе с алкогольной и наркотической зависимостью. Чтобы в полной мере оценить гениальность этой идеи, достаточно ещё раз вспомнить список выступавших в те дни музыкантов. Пчёлы против мёда, честное слово… Кстати говоря, для Дока МакГи эта тема была крайне важна. Незадолго до фестиваля он попался на контрабанде гашиша в особо крупных размерах и по решению суда был вынужден основать рок-фонд борьбы с алкоголизмом и наркоманией Make A Difference Foundation. Организация благотворительного рок-фестиваля была для него отличной возможностью реабилитироваться.

Стас Намин: «С оформлением юридическим была такая мешанина… Никто не знал вообще, что делать. Горбачёв когда-то где-то сказал случайно, мол, что не запрещено, то разрешено. А я просто хамски воспользовался этой фразой».

Итак, серьёзные люди дали добро. Фестивалю – быть! Состав подобрался нешуточный. Док МакГи привёз из-за океана целую россыпь звёзд: от начинающих тогда Skid Row и Cinderella до таких монстров, как Motley Crüe, Bon Jovi, Scorpions и Оззи Осборн. Стас Намин со своей стороны подтянул уже известный на западе Gorky Park, а также Нюанс и Бригаду С. Несмотря на всю крутость происходящего, советская пресса исходила желчью и предрекала провал фестиваля, ведь советская молодёжь несомненно вместо идеологически ей чуждого хэви-метала предпочитает «отечественный социальный рок»! Да и билеты были для того времени недешёвые – 15 рублей за штуку. А за 25 рублей можно было купить фирменный мерч – американскую футболку с символикой фестиваля. Кстати говоря, отличного качества.

У забугорных гостей, в свою очередь, тоже имелись опасения по поводу визита в Страну Советов. «Я считал, что представление русских об Америке сильно искажено, как и было моё о России. Я раньше представлял танки, которые едут по улицам, плохих парней, продаюших стероиды на каждом углу, что в России детям дают молоко и стероиды, чтобы они стали олимпийскими спортсменами. А позже я подумал — у них ведь великая армия, у них великие олимпийские чемпионы, поэтому у них должна течь нормально вода из крана и должен быть МакДоналдс, у всех же есть это! Но их изоляция от всего человеческого на 70 лет замедлила прогресс», — вспоминал всё тот же Джон Бон Джови. Должен отметить, что образ торгующих стероидами барыг несомненно достоин встать в один ряд с уже всем надоевшими медведями и водкой.

Как бы то ни было, музыканты добрались до Москвы бодрыми, весёлыми и почти трезвыми (!) – МакГи бдительно отбирал любую выпивку и смывал в унитаз вещества. Более того, Оззи в это время и вовсе находился в завязке.

Меры безопасности в «Лужниках» были беспрецедентными. Помимо профессиональных секьюрити, на охрану правопорядка были брошены военные, а также наша доблестная милиция. Не всех это порадовало. «Меня угнетало огромное количество военных на поле стадиона. Казалось, что выступаешь в армейской части. Потом мне всё объяснили одной фразой: “У нас в стране всё немножко по-другому”», — вспоминал Винс Нил. Зато всем запомнилась ультрасовременная сцена, состоявшая из трёх секторов. В одном секторе проходило выступление, в другом в этот момент готовилась к своему сету следующая группа, а в третьем техники разбирали горы аппаратуры, оставшиеся от предыдущих исполнителей.

Моя милиция меня бережёт

Всё началось 12 июня в час дня. Концерту предшествовали торжественные речи официальных лиц в белоснежных пиджаках и несколько слов, сказанных Стасом Наминым. Загорелся Олимпийский огонь – впервые с 1980 года. Это, безусловно, добавило происходящему торжественности.

Концерт открывал молодой и практически не известный советскому слушателю коллектив Skid Row с юным и дерзким Себастьяном Бахом на вокале. «Skid Row вышли, и первое, что произнёс Себастьян — `Ну что, зацените, мать вашу!`…А я подумал, -`О, нет, они дали нам карт- бланш, а мы им — Себастьяна.` Но никто ничего не сделал из представителей цензуры. Они хорошо отыграли свой сет и их очень хорошо встретили для нераскрученной команды», — снова Бон Джови. Публика тем временем активно требовала Оззи, но до его выхода было ещё далеко. После Skid Row настало время советских групп. Увы, что Нюанс, что Бригада С выглядели невзрачно – проще говоря, затерялись на фоне более именитых коллег. Их выступления даже не попали в документальный фильм о фестивале. Gorky Park смотрелись живее – очевидно, сказался приобретённый американский опыт. Правда, на их вычурные костюмы «a la rus» мало кто мог смотреть без смеха…

Настоящая движуха началась, когда на сцене появилась Cinderella. «Золушка» в тот момент уже успела выстрелить двумя мощными альбомами – Night Songs и особенно Long Cold Winter. Теперь же публика слышала эти хиты вживую. Яркие глэмовые костюмы музыкантов, развесёлое поведение на сцене и хриплый пронзительный голос Тома Кифера сделали своё дело! Под Cinderella публика оторвалась на славу.

После 40-минутного перерыва на сцену вышли Motley Crüe – главные борцы с алкоголем и наркотиками, не иначе. Зажечь на этом фестивале было для них делом принципа, дабы снова вернуться на пик популярности. И сделали они это так, что мало не показалось! Легенды глэм-метала пустили в ход все атрибуты стиля – яркий грим, бешеный драйв, сексапильные красотки на бэк-вокале… Но не всё прошло так, как они того хотели. Во-первых, музыканты Motley Crüe приехали в СССР с жёнами, что явно мешало им отрываться на полную катушку. Во-вторых, Док МакГи так и не позволил им занять почётное место хэдлайнера, отданное в итоге Bon Jovi, за что после концерта получил в глаз от Никки Сикса и Томми Ли.

Следом на сцену вышел со своей бандой тот, кого ждали едва ли не больше, чем всех остальных, — Оззи Осборн! Он привёз в Москву совершенно убойный состав, в который, помимо барабанщика Рэнди Кастилло, входили старый соратник Великого и Ужасного ещё со времён Black Sabbath Гизер Батлер и юный вундеркинд Закк Уайлд, покоривший всех своей филигранной техникой и неистовым поведением на сцене. Сет-лист Оззи состоял из проверенных временем сольных хитов, разбавленных классическими боевиками Sabbath. Но всю «конфетку» испортило качество звука, которое было явно провальным. Настройкой звука руководила команда техников, привезённая Scorpions, поэтому Оззи психовал и не без оснований подозревал их в саботаже сета, дабы рокеры из Ганновера выглядели на фоне Осборна более предпочтительно. Хотя мне, например, сложно представить что-то более крутое, чем Crazy Train и Paranoid в переполненных Лужниках.

«I can’t f…n’ hear you!»

Некоторые источники передают такой рассказ. Когда на следующий день после фестиваля Оззи повезли на экскурсию по центру Москвы, зарядил дождь. И вот, взирая на затянутое тучами небо, мокрые мостовые и мрачные стены Кремля, Оззи якобы произнёс: «Да, жить в этой стране и не пить… просто невозможно!» Откуда на обратном пути в самолёте взялись два ящика «Столичной», объяснить не мог никто. Как вы понимаете, на этом завязка, в которой пребывал Оззи, закончилась, а сам он пришёл в себя лишь через пару недель.

Выступление Scorpions стало едва ли не самым удачным и запоминающимся на этом фестивале. Напомним, что немецкие рокеры были единственной группой, которая уже имела опыт выступлений в СССР, да ещё какой! Годом ранее «скорпы» дали 10 (!) аншлаговых концертов в Ленинграде и, разумеется, стали любимцами публики. Сет-лист состоял из бронебойнейших хитов: Blackout, Rhytm of Love, Rock You Like a Hurricane и, конечно же, Still Loving You – такое никого не оставит равнодушным. Да и, стоит честно признаться, с тех пор набор концертных вещей Scorpions почти не изменился.

Scorpions дают жару

Вспоминает Рудольф Шенкер: «Scorpions уже были очень хорошо известны в СССР. И именно мы должны были стать хедлайнерами, но из-за американского MTV, которые хотели всё представить как «Bon Jovi завоёвывают Россию», он (Док МакГи – ред.) поставил Bon Jovi после нас. И вот только в этом моменте он здорово прокололся: так как Bon Jovi в итоге имели очень бледный вид. После нас около половины народа просто ушла, и сам Джон Бон Джови остался крайне огорчён. Он даже сказал: «Никогда больше не буду играть после Scorpions!» Ошибка была в том, что, выступив перед нами, Bon Jovi предстали бы в отличном ракурсе – их с триумфом показали бы по MTV, и всё было бы здорово».

Рудольф, конечно, перегнул палку. Bon Jovi выглядели вовсе не бледно, да и с их выступления ушло, понятное дело, не полстадиона, а поменьше. Сам фронтмен вспоминал об этом так: «Наконец-то я в самом центре стадиона, а вокруг сотни советских солдат, стоящих рука об руку, подобнo живым баррикадам, которые разделили море из людей. На этот раз это и былo моей задумкой. После Scorpions, когда погас свет, Bon Jovi вышли на сцену и раздались аккорды Lay Your Hands On Me, я представил себя Рокки Бальбоа в полном военном обмундировании, посреди стадиона имени Ленина, перед публикой 90 000 человек. Все улыбались и старались дотронуться до меня, а прямo над нашими головами пылал Олимпийский Огонь. Я шёл в советской военной форме, всё шло так, как и было задумано». Со сцены звучали мощнейшие хиты тех лет: Bad Medicine, Wanted Dead or Alive, You Give Love a Bad Name… И Living on a Prayer, разумеется. Между тем, на выступлении Bon Jovi концерт не закончился. Сразу после них начался мощнейший джем, в котором участники концерта и примкнувший к ним Джейсон Бонэм выдали сет классических рок-боевиков. Финальную черту подвело совместное исполнение песни Джона Леннона Give Peace a Chance. Затем грянул праздничный салют, ставший ещё одним украшением грандиозного события. На второй день всё повторилось с не меньшим успехом.

«Для молодёжи это был такой показательный момент перестройки. Никто не мог поверить, что это и правда будет, и вдруг они реально это всё увидели, и никто никого не посадил в тюрьму, ничего не случилось… Всё было просто, по-человечески и с кайфом», — подвёл итог всему действу Стас Намин. Действительно, Фестиваль Мира и Музыки сыграл важнейшую роль. Благодаря нему, поклонники рока со всех концов нашей необъятной Родины смогли воочию увидеть своих кумиров на пике славы (а не в пенсионном возрасте в процессе очередного «чёса» по градам и весям), а сами кумиры убедились, что и за «железным занавесом» живут такие же простые и доброжелательные люди, которые точно так же любят рок и хотят, чтобы во всём мире не было войны. В рок-тусовке раздавались оптимистичные прогнозы о том, что отечественный рок наконец-то прочно впишется в общемировой контекст, а мировые звёзды хлынут к нам вереницей… Вот только официальная советская пресса расщедрилась на сообщения о фестивале лишь неделю спустя. А лучшей музыкальной группой 1989 года всё та же пресса признала «Ласковый май». Пожалуй, говорить о рок-триумфе всё-таки было преждевременно…

Самбора, Намин, Бон Джови