Адам Джеймс: «Мы все в какой-то момент лузеры в любви»

Rockcult: Для начала я хочу поздравить с альбомом! Это действительно большое событие. И в связи с этим, мой первый вопрос: почему такое название – Love songs for losers?

Adam James: (смеется) Хороший вопрос. Откуда начать? Наверное, с того, что я давно пишу песни, примерно с того момента, как я взял в руки гитару. Я думаю, каждый человек, который взял инструмент, а особенно гитару, хочет сочинять сразу же. Это не значит что все песни, которые ты пишешь в начале, хорошие; обычно их как раз надо отпускать, сунуть их в дальний шкаф и не возвращаться к ним никогда. Но в целом я сочиняю более-менее, как мне кажется, нормальные вещи, которые не больно слушать (смеется), наверное, со времен второго курса школы-студии МХАТа. И сочинял я о разных вещах, у меня были разные темы, но, как правило, многие из моих песен студенческих времен были о неудачных опытах в любви. Я поклонник таких альбомов, которые несут общий замысел, поэтому решил сделать любовь замыслом этого альбома. И все песни связаны каким-то образом с любовью в разных периодах ее развития, может быть, с одним исключением. Каждая песня в итоге о неудаче. Некоторые из них более оптимистичные, некоторые – более грустные. Некоторые о самом начале, когда ты понимаешь, что «аааа! У меня что-то горит внутри, и это очень круто». Одна из них вообще о конце, после долгих отношений, когда как раз возникают вопросы: «А надо ли было это все закончить? Может, я что-то не то сделал?». Так что, я решил, что Love songs for losers – это прекрасное название, я думаю, каждый человек может узнать себя в какой-то песне, потому что мы все в какой-то момент лузеры, неудачники в любви.

Rockcult: Выходит, что неудачи вдохновляют сильнее, чем успехи?

Adam James: У меня просто из своего опыта больше неудач, чем удач, поэтому я могу говорить только за себя (смеется). Почему-то мне кажется, что всегда круче слушать грустную музыку, даже если она в мажоре. Мне вообще всегда нравилась меланхоличная музыка, или музыка, в которой есть какой-то вопрос.

Rockcult: Сколько времени заняла работа над альбомом?

Adam James: Дольше, чем мы хотели, в сухом остатке, год. Я хотел побыстрее, но возник ряд обстоятельств, тормозивших этот процесс, например, две моих поездки в Штаты.

Мы играли с перкуссионистом и басистом два года, и в какой-то момент мы поняли, что надо что-то поменять, добавить инструментов и идей, чтобы звук был такой, как мы хотели. И мы нашли гитариста, это мой хороший друг, нашли офигенного барабанщика, у которого была своя студия. Вова, наш барабанщик, он просто монстр, и студия у него великолепная. И потом, через много попыток, мы нашли виолончелиста, потому что у меня была мечта, что на альбоме будет виолончель, причем в каждой песне. Так и получилось, спасибо Дане (виолончелист – прим. ред.), мы очень благодарны ему, что он согласился заниматься с нами вот этим сумасшедшим, ненормальным проектом. По-моему, вышло довольно красиво.

Rockcult: А почему ты называешь проект сумасшедшим и ненормальным?

Adam James: Во-первых, это точно не современная музыка, которая сейчас крутится везде… Я даже не знаю, в каком жанре мы играем, это вечный кризис любого, наверное, музыканта, когда спрашивают, в каком стиле он играет. Я думаю, любой музыкант ответил бы: «Какую музыку я играю? Музыкальную! А вы определяйте, как хотите». В моем представлении мы играем американский фолк-рок, который очень часто здесь путается с кантри, но это никак не кантри. Поэтому проект и ненормальный.

Rockcult: Музыку пишете вы вместе, или композитор – ты, а твои музыканты – исполнители?

Adam James: Ну, для данного проекта было так: песни уже были сочинены мной, я их принес, так что структура уже была довольно понятна. Но я не могу сказать барабанщику, как играть на барабанах, или басисту – как играть на басу. Надо репетировать, пробовать, до того, как мы наткнемся на что-нибудь. Когда у Миши было соло на гитаре, я сказал: «Миша, вот твое место. Играй что-нибудь». Он играет одно соло, я говорю: «Миша, ну, что-то не то» (смеется). Он спрашивает, что не то, а я и не знаю, что именно. Вот вроде первые ноты брал хорошие, а потом все пошло не так. И я, конечно, мучил всех своими «Так надо, так не надо», но я не знаю, как объяснить это, просто моя интуиция говорит мне, когда что-то не то. И, конечно, надо было прийти к консенсусу. С Даней (виолончелистом – прим. ред.) было интереснее всего. Виолончелисты, как я понял за годы, обычно хотят читать ноты, и это нормально, потому что у них такое образование. А когда ты предлагаешь виолончелисту: «давай что-то сымпровизируем», он на тебя смотрит большими глазами и говорит: «Импровизировать? Как импровизировать? А ноты?» (смеется). Поэтому я особенно благодарен Дане. Я ему говорил, что у меня идеи заканчиваются где-то на половине, а мне нужно, чтобы он был в каждой песне. И он сказал: «Хорошо, старик, сядь, давай придумывать», и это было очень здорово. За пару дней до записи я дома сидел с синтезатором и тыкал, придумывал его партию. Он это выучил, сыграл на репетиции, и я сразу понял, где лажнул. И мы от этого шли дальше.

Rockcult: А сам ты владеешь гитарой…?

Adam James: …гитарой, и гитарой (смеется). Еще я пою и владею ручкой и бумагой. В детстве я играл на кларнете, и иногда я думаю, как было бы круто вернуть кларнет в какой-нибудь песне, но я понимаю, что это было бы, наверное, ужасно. Уровень игры моей, так скажем, уже непрофессиональный.

Rockcult: Но хоть что-то помнишь?

Adam James: Ага. Вообще инструмент здесь, со мной, в Москве, и я играл на кларнете несколько лет назад в одном спектакле с коллективом Soundrama, где мы как раз познакомились с перкуссионистом, который у нас до сих пор играет. Это был на самом деле решающий момент в моей жизни, потому что этот коллектив подарил мне уверенность в себе. Может быть, я до сих пор плохо играю, я знаю, что есть куча гитаристов, которые лучше меня, и не живу в фантазии, где я – самый лучший гитарист на свете. Но обретя уверенность, я пошел дальше. Когда мои родители приехали посмотреть спектакль, они услышали, как я играю на кларнете, и мама мне сказала: «Сынок, ты, пожалуйста, меня прости, но я не поверила, что это ты» (смеется). Надо было слышать, как ужасно я играл в детстве: каждый день по дому разносились звуки умирающей птицы.

Rockcult: А кларнет был твоим выбором, или родители предложили?

Adam James: Мечтой моей в детстве был саксофон. Но я был очень маленький, и преподаватели мне говорили, что я не подхожу для саксофона, что у меня слишком маленькие руки. Мне предложили начать с кларнетом, а потом как подрасту, перейти на саксофон, потому что они, по идее, похожи по положению рук. Я, конечно, разочаровался. В четвертом классе я был просто очень маленьким мальчиком, я и сейчас-то не самый высокий человек на свете. А все мои друзья, кто хотел пойти на саксофон – они сразу получили саксофон, потому что просто были больше меня. А я был маленьким, и вот тебе кларнет. Я прозанимался на нем пару лет, потом мне сказали, что уже можно переходить на саксофон, но я уже привык к кларнету, так что еще пару лет играл на нем, пока не понял, что хочу стать актером и не пошел в театр.

Rockcult: А на саксофоне так и не играл?

Adam James: Так и не заиграл никогда. Но все впереди!

Rockcult: А у тебя есть музыкальные кумиры? Или, может, не кумиры, но ориентиры?

Adam James: Их очень много! Очень. Я могу взять айфон, открыть музыку и листать, листать, листать. У меня максимальный объем памяти, и вся она забита музыкой. Я не люблю стриминги, я люблю, когда у меня с собой mp3, все время, в метро, там, где я вообще без сети, мне нужно, чтобы музыка всегда была со мной. Но есть, конечно, и конкретные кумиры. Я, наверное, не хочу звучать именно как они. Я не понимаю копирования других людей, звучать так же, как кто-то – наверное, это ложная цель. Поиск оригинальности ради оригинальности – это тоже ложная цель, надо найти себя – это самое главное. Если что-то оригинальное выходит, пока вы в этом поиске, – это замечательно. Если нет, то ладно, главное, чтобы это было честно и от себя. Но есть у меня кумиры-компасы. Если я сомневаюсь (а я довольно много сомневаюсь), как я хочу, чтобы песня зазвучала, если я не слышу этого в голове, то я о них думаю и стараюсь слушать песню их ушами.

В четвертом-пятом классе я был в летнем лагере. Там часто играли на гитаре, и весь лагерь каким-то образом знал слова этих прекрасных классических песен, которые можно было исполнять только на акустике. С возрастом теперь смотришь назад, и понимаешь, что это даже не музыка – то, что они делали, – а магия, выше музыки. На самом деле это почти молитва: все вместе поют какие-то слова, любя, красота! Это были такие песни как Cats In The Cradle (Харри Чапин), My Girl, Brown Eyed Girl, песни Боба Дилана, Simon and Garfunkel. Вот эти песни были, наверное, ключом. И была группа, чьи песни сильнее всех запали мне в душу, Indigo girls. Они еще пишут, и я с тех пор и по сей день стал их ярым фанатом. Они малоизвестны, наверное, но я тщательно слежу. Они – самые большие кумиры для меня, на протяжении всей моей жизни они со мной в голове, они кардинально меня меняли. Глен Хансард – обожаю, его я открыл относительно недавно, лет шесть назад, после фильма «Однажды». Мне он очень понравился, такое ощущение, что я смотрел фильм про себя.

Кто еще? Да кто угодно с акустической гитарой, серьезно. Взрослея, я стал интересоваться электрогитарой, и тогда я стал слушать блюз. А сейчас я с головой в 70-х. Я открыл Steely Dan, был год, когда я не слушал ничего, кроме Стиви Уандера. Были и современнее. Из 90-х, скажем, это ранние Radiohead, я до сих пор их очень люблю, Pink Floyd обожаю. Столько музыкантов! Я могу продолжать бесконечно. Я еще и такой ненормальный человек, который слушает альбомами. Если я хочу понять что-то о человеке, нельзя брать одну песню без контекста, надо брать целую книгу, где главы – песни. Что я могу понять, если прочту одну главу «Преступления и наказания»? Нужно читать целиком.

Rockcult: Как хватает времени и на радио, и на актерскую работу, и на музыку? Часто ли получается репетировать?

Adam James: 26-го у нас будет большой концерт в Мумий Тролль Music bar, презентация альбома. Мы стараемся репетировать два раза в неделю, хотя это не всегда просто, и времени, как правило, не хватает. Самая большая нагрузка у меня на голос. Я три часа пою на репетиции, а потом иду на радио и бла-бла-бла четыре часа в микрофон. И я стараюсь осторожничать с голосом, мне иногда нужно просто сидеть дома и молчать. Это не всем понятно, но инструмент нужно беречь, чтобы он дальше работал.

С актерской профессией я сейчас не особо активничаю. Но я по-прежнему думаю о себе в первую очередь как об актере или исполнителе, потому что, было бы громко считать себя музыкантом, когда у меня нет музыкального образования. У меня актерское образование. И на сцене, я исполняю тексты своих песен, которые тоже вышли от театра. Если познакомиться с текстами, можно найти цитаты от Шекспира и Эдгара По до греческой мифологии, я обожаю древних греков, беру их как вдохновение для разных песен. У меня есть целая песня на альбоме, баллада, Ballad of Petruccio. Так что театр все-таки со мной. Иногда снимаюсь, если есть возможность. Этим летом я снимался в фильме «Движение вверх», по планам он выйдет в конце этого года. Это исторический фильм о советской сборной по баскетболу. Как ты понимаешь, я играл самого высокого баскетболиста (смеется). Нет. Я не скажу, кого я играл, это маленькая роль. Очень хочу посмотреть на результат, потому что сниматься там было в кайф.

Rockcult: Я хочу на секунду вернуться к теме того, что в твоем айфоне очень много музыки. Твой альбом там тоже есть? Часто ты слушаешь себя?

Это было необходимо в последние пару месяцев, я слушал себя очень-очень-очень много, потому что необходимо некое тестирование: надо понять, можешь ли ты ходить и слушать это без боли, прикинуть, в каком порядке будут песни, и для этого нужно было их заслушивать. У меня нет машины, иначе за рулем я всегда бы ездил с альбомом. И вот когда ты придешь к выводу, что да, это можно слушать на ходу, тогда, наверное, все. Тогда ты как раз попал.

Rockcult: Не происходит такого, что миллион раз заслушанные песни надоедают и замыливают слух?

Adam James: В последнее время я не так много слушаю, но музыка все равно со мной. Но у меня пока не наступил такой момент. Я стараюсь сочинять и играть такие вещи, которые по-любому всегда будут по кайфу.

Rockcult: Это здорово! А многие музыканты говорят о том, что прекращают исполнять на концертах какие-то песни просто потому, что уже не могут больше их играть.

Adam James: И дай бог у меня наступит такой момент! Потому что это будет означать, что у меня была длинная успешная карьера, что какие-то треки уже заезжены до дыр, и мне уже самому будет больно их исполнять. Это происходит лет 20 спустя, как, например, у Placebo. Они вернулись на гастроли и говорили, что делают реверанс в сторону фанатов, исполняя песни, которые давно не играли как раз по причине того, что больше уже не могут их играть. Или как у U2, я слышал, они однажды принимали заказы от зала, и кто-то крикнул какую-то старую песню со второго или первого альбома, и Эдж такой: «Что? Эту? Прости, чувак, мы давно забыли, как она играется». Так что если у меня будут такие проблемы в какой-то момент, то это будет круто.

Rockcult: В таком случае, желаю тебе именно такого будущего! Расскажи про концерт, который готовится.

Adam James: Ух, что рассказать?.. Я перфекционист,  серьезный перфекционист, и есть кое-что, что я терпеть не могу, ненавижу: когда ты слушаешь альбом, и в записи он звучит определенным образом, а затем ты приходишь на концерт, а он звучит хуже, или исполняется не полностью вживую. Будто тебя обманывают, а я не люблю обман. Ты можешь прибегать к уловкам, это театр, это магия. Ты можешь хитрить, но только в том случае, если это сделано так, что никто не понимает, что их накололи. Когда люди кричат: «Как ты это сделал?! Я не понимаю! Я же видел, я же поверил!».

И поскольку я глубочайший перфекционист, каждый инструмент на альбоме живой. Даже родес, в одном треке у нас есть Фендер-родес, он настоящий. Но сразу признаюсь, единственный инструмент я просто не мог себе позволить купить, и это орган Хаммонда B3. Поэтому пришлось найти похожий эффект на синтезаторе, но вообще я настроен так, что если нужен звук органа, то это должен быть орган. Мне все говорят: «Адам, ну зачем, ну можно же записать звук виолончели электронно», но нет! Будет настоящая виолончель, это другой звук, я всегда различаю. Я всегда слышу, когда звучит синтезатор, а не настоящие струны. Поэтому хочется пригласить людей и показать им, что то, что вы слышали на альбоме, мы играем вживую, и даже лучше! У меня такая цель. Достигнем мы ее или нет? Вам придется прийти и проверить, посмотреть и послушать.

Rockcult: А как считаешь, для твоей музыки большие площадки приемлемы? Бывает, что группы с достаточно камерной музыкой собирают какой-нибудь Крокус, и это звучит странно. Что про себя думаешь?

Adam James: Я тоже помню такие случаи. Я не представляю себя на Открытие арене. Это было бы здорово, конечно, но я не думаю, что у меня именно такая музыка. А для площадок среднего размера – да. Когда Глен Хансард приехал в Россию несколько лет назад, он собрал полный зал в Москва hall, и для меня такой зал тоже было бы круто собрать. Не маленький, но, наверное, это самое большое, что я вижу для себя. Я думаю, сегодня вообще трудно быть стадионной группой. В 70-80х было легче собрать стадион, ведь музыка была другая. Сейчас, по-моему, то время прошло. Из современных музыкантов стадионными считаю Muse, ну и, конечно, любых классических рокеров. Они действительно должны собирать стадионы, потому что они могут. Еще Radiohead, хотя это и неожиданно, потому что с такой музыкой, какую они делают сейчас, удивительно, что они вышли на этот уровень.

Rockcult: Бывает, что нет настроения репетировать? Как справляешься?

Adam James: О, да каждое утро, когда нужно вставать! (смеется) Но надо видеть цель и понимать, что надо побеждать себя. Обычно, как только мы начнем репетировать, настроение у меня поднимается. Гитара для меня – это эдакий энерджайзер. Даже если я совсем убит и устал, когда я возьму в руки гитару, через десять минут я буду уже бодр и весел. Не знаю, что это за эффект, но когда я учился, я мог играть часами. В общежитии меня ненавидели, я мог играть и петь до утра без остановок, я это обожал, и мне приходилось себя останавливать, потому что я понимал, что надо спать. И возвращаясь к теме преодоления себя, я считаю, быть довольным – плохо для музыканта. Для обычного человека в этом нет ничего плохого, но если ты творец – ты никогда не должен довольствоваться тем, что есть. Нужно всегда быть нацеленным на лучшее, работать над этим, улучшать себя для других. Нельзя удовлетворяться результатом.

Rockcult: А каковы дальнейшие планы? Вот ты выпустил альбом, будет презентация, а дальше?

Adam James: Это сложный вопрос. Из планов у нас, возможно, второй концерт. К презентации мы собираемся выпустить физический диск, который, если все будет так, как мы хотим, будет очень красивым. Я очень хочу, чтобы диск был такой штукой, которую людям будет хотеться иметь. Диск будет тоже произведением искусства, отдельно от музыки, и мы сейчас очень много работаем над этим. А дальше – сочинять, сочинять, сочинять, и дай бог, мы вернемся в студию довольно скоро и запишем еще. У меня было много материала перед записью альбома, но, как я и говорил, я выбрал именно песни о любви для начала, а потом я собираюсь спеть еще о многих важных вещах.

Rockcult: Турне по России в планы не входит?

Adam James: Желание есть! Но будем смотреть. Было бы очень здорово поездить по России, но это очень сложно, я ведь на радио еще работаю. Но это исполнило бы сразу две мечты: о гастролях в качестве музыканта и о путешествиях. Я очень хочу посмотреть Россию, она огромная! Я был не только в Москве, в разных местах: в Калининграде, в Питере, в Туле, в Сочи, объехал Золотое кольцо, но не был в Сибири. Хочется во Владивосток поехать.

Rockcult: Желаю тебе, чтобы все получилось! Большое спасибо за этот разговор, это было интересно, и я от души желаю тебе удачи со всеми замыслами.