Дуги Уайт (экс-Rainbow): «Раздражает, когда с тобой обращаются как с гадким мальчишкой»

Прошло пять лет с тех пор, как мировая музыкальная общественность прознала о мощном голосистом юноше по имени Дуги Уайт, дебютировавшем в возрожденной Ричи Блэкмором группе Rainbow. Имея за плечами таких «монстров жанра», как Дио, Боннет и Тернер, Дуги, тем не менее, смог спеть их вещи так, что ни у кого не возникало сомнений в дееспособности нового состава и не стать пародией на своих предшественников.

До Rainbow группа Дуги называлась Midnight Blue, а еще он пробовался в качестве вокалиста самих Iron Maiden. Вакансию почему-то получил Блэйз Бэйли. Впрочем, все это уже история — как в историю ушел и последний, очевидно, вариант Rainbow. После альбома последовала серия триумфальных концертов, после которых, кстати, было сделано столько бутлегов, что пропал смысл в выпуске концертного альбома.

Затем Ричи понял, что время тяжелой музыки для него позади. Не думаю, что Дуги Уайт был с ним солидарен – но что еще оставалось делать? С тех пор о талантливом фронтмэне мало что слышно – на слуху разве что недавно появившийся трибьют-диск Iron Maiden, в записи которого он принял участие.

Ваша первая профессиональная группа?

Дуги Уайт: Как ни странно — это Midnight Blue, 88-й год. Хотя до того четыре года я играл в полупрофессиональной команде La Paz — у нас было 2 альбома на кассетах.

Играли ли там какие-нибудь музыканты, впоследствии ставшие известными?

Уайт: В Midnight Blue был гитарист, который потом попал в Gun, группу Брюса Дикинсона, а сейчас он – с поп-звездой Робби Уильямсом. Клавишник, его звали Джем Дэвис, выступал с UFO и FM. Остальные парни из La Paz избрали в жизни другие пути, занялись бизнесом и заработали миллионы.

Что собой представляла музыка Midnight Blue? С какими командами можно провести параллели? Что вы выпустили?

Уайт: Это был AOR 80-х, но чуть тяжелее, чем основная масса таких команд. У нас вышел альбом «Take The Money And Run» на японской фирме Zero. Не скажу, что я особо слушаю АОР, так что не знаю, на кого мы были похожи — возможно, на Джейка И-Ли.

Когда-то Midnight Blue играли с Uriah Heep, в 89-м или 90-м. Есть что вспомнить с тех времен?

Уайт: Да. У меня был вопрос, который я давным-давно хотел спросить у Тревора [Тревор Болдер, бас-гитарист группы Uriah Heep – прим. Роккульт]. И вот тогда я наконец подошел к нему и сказал: «Тревор, а можно тебя спросить?» Тревор вздохнул, предвидя, видмо, что я спрошу что-нибудь про Дэвида Боуи. «Как так вышло, что в альбоме «Conquest» написано, что ты поешь последнюю песню, когда совершенно ясно, что это — Джон Сломэн?». Тревор заметно подобрел и объяснил мне, как это было. Если интересно, можете тоже его спросить.

Откуда взялся этот проект English Steel и как вы туда попали?

Уайт: Нет, он назывался British Steel, этот диск выпущен с участием журнала Metal Hammer в 89-90 годах, чтобы помочь молодым британским командам найти своих слушателей. Журналы частенько так делают.

А какие еще были записи в 90-х до Rainbow?

Уайт: После распада Midnight Blue (по целому ряду причин) я был сессионным вокалистом, пел песни, написанные для таких артистов, как Шер, Том Джонс, Paul Carrick — вот только несколько имен. Я работал с несколькими авторами песен — я пел на их демо. Был еще альбом с моими друзьями, называлось это все Chain, — тот же рок, только тяжелее, чем обычно.

Что из этого увидело свет?

Уайт: Альбом Chain вышел в Японии на Jvc Victor и назывался «Eros of Love and Destruction». Мне нравится, что мы сделали, хотя по сути дела это только демо-записи.

А еще вы прослушивались в Iron Maiden после ухода Брюса.

Уайт: Да, дважды!

И что же произошло?

Уайт: Я пришел первым и ушел последним. Время было после полудня, я спел 20 вещей с ними вместе. После всего я проникся к ним и Брюсу еще большим уважением, это была очень тяжкая работа! Было бы чудесно оказаться в Iron Maiden, но тогда бы я не смог петь в Rainbow, а это было моей мечтой с тех пор, как мне исполнилось 15! Ну и, как все знают, они предпочли Блэйза.

И как вы попали в Rainbow?

Уайт: Я передал кассету Колину Харту, который был тур менеджером Перпл, когда у них пел Джо Линн Тернер. Когда Ричи ушел оттуда, он позвонил мне и спросил, не смог бы я приехать в Нью-Йорк и спеть с ним.

Затем было прослушивание?

Уайт: Да, каких-то пять дней.

Были ли еще вокалисты, прослушивавшиеся вместе с вами?

Уайт: Нет, я был единственным кандидатом.

Было ли тяжело «идти по стопам» таких певцов, как Дио, Боннет и Тернер?

Уайт: Нет, ничто на меня не давило, ведь я же фэн группы и как фэн я знал, что я хочу от нового певца Rainbow, и делал все, чтобы быть именно таким певцом.

Ну и как, удалось этого добиться, и как вы оцениваете ваше пение и вклад в музыку группы, в сравнении с предшественниками?

Уайт: Не мне об этом говорить – пусть судят другие. Но мне нравилось то, что я делал, и Ричи — тоже, да и фэны, надо сказать, в своих ревью были очень доброжелательны и даже восторженны.

А как это было — сочинять песни с Ричи?

Уайт: Это происходило в виде совместного джема — он наигрывал музыку, я пробовал мелодии, тексты, и вот — готова песня.

А какой вклад в музыку имели участники группы — все остальные в сравнении с Ричи? Контролировал ли он все и вся?

Уайт: Группа звалась Ritchie Blackmore’s Rainbow, так что он и принимал решения. Временами он был готов прислушаться к совету, и если я чувствовал сильную необходимость, я высказывал ему свое мнение. Он был «на верхушке дерева» очень долго, и у него уже есть неплохие представления о том, что есть что — пусть иногда его решения кажутся слегка чудными.

И как вам работалось с Ричи?

Уайт: Я любил его по-человечески, и музыку — тоже, и работать с ним мне было нетрудно до тех пор, пока кое-кто, очевидно, из карьерных побуждений, не начал его подначивать и он стал огрызаться на меня по самым банальным поводам. Это раздражает — когда с тобой обращаются как с гадким мальчишкой.

Что на «SIUA» [восьмой альбом группы Rainbow, вышедший в 1995 году – прим. Роккульта] вам больше всего нравится?

Уайт: Все песни для меня хороши.

А не расскажете ли какие-нибудь истории, с ними связанные?

Уайт: Мы написали Hunting Humans за 45 минут, это было очень быстро, в сравнении с Silence, для которой у нас было так много идей, что ее написание напоминало по продолжительности посещение зубоврачебного кабинета. Black Masquerade тоже очень изменилась во время работы над ней, и я не могу нарадоваться тому, какой она вышла.

Ariel — тоже отличная вещь, хотя весь мой вклад в нее — то, как записан вокал, ведь это была фолковая вещь, написанная Кэндис и Ричи для их собственного проекта. Я был бы рад, если бы у меня был больший «суверенитет» в работе над текстами, но Ричи хотел песню, которую бы «полюбили девушки», и я не выдержал давления и «сдался». И все же, все это время было чудесным, я воспринимал это с изрядной долей юмора. Так, Ричи хотел, чтобы, когда он не спит, все остальные тоже бодрствовали — и раз он швырнул топором для рубки мяса в мою дверь, когда я спал! Затем — консервной банкой из-под кошачьего корма, затем — пакетом с кукурузными хлопьями.

Как принимали Rainbow на концертах?

Уайт: Отлично. Каждая ночь, когда мы выступали, была для нас очередным потрясением. Мы получили много наград по опросам фэнов в Японии, Германии, Южной Америке.

Что вы любили петь больше всего?

Уайт: Проще сказать, что я не любил — Smoke on the water. Просто не вижу в этом смысла — эта вещь была заиграна до смерти, и потому я протягивал микрофон к толпе, чтобы они ее пели.

Встречались ли «упертые» фэны Перпл, которые доставляли вам неприятности?

Уайт: Нет, ничего подобного. Правда, раз в Бразилии один фэн Дио досаждал мне перед сценой. Но я попросил у него его футболку с Dio и носил ее до конца концерта, спел кусочек из песни Elf и угостил его пивом.

И как же Rainbow все-таки распались?

Уайт: Долгая история. Пусть будет так – Ричи просто хотел заниматься другими вещами.

Держите ли вы контакт с ним до сих пор?

Уайт: Напрямую – нет.

Как вам его альбомы с Blackmore’s Night?

Уайт: Первый мне очень понравился.

Можете ли вы представить себя в будущем снова работающим с Ричи в Rainbow?

Уайт: Было бы классно. Но это – вряд ли. Его привычка – довлеть над людьми и заставлять их покоряться своей воле. Я перестал это делать в 1996-м в Дании, и после этого все стало совершенно другим.

Любопытно, что именно…

Уайт: Насилие – это не дело…

Что вы делали после Rainbow?

Уайт: Я начал работать над моим первым сольником в январе. Спел во многих разных проектах – альбом Brazen Abbot «Nostradamous», а также в трибьютах Iron Maiden, ZZ Top, Whitesnake. А еще – у Стина Могенсена из Royal Hunt. Бэк-вокалы на двух кантри-дисках, спел на рекламе автомобилей Rover. И еще что стлько всего, что я и не упомню.

Чем вы занимаетесь помимо музыки?

Уайт: Пью пиво, вожу драндулеты. Не одновременно, конечно.

Вы как-то раз упоминали Джона Сломана (экс-Uriah Heep) как любимого вокалиста, на вас немало повлиявшего. Что было в его голосе такого, что заставило вас, как певца, его так почитать?

Уайт: Он уникален, в его голосе есть грани, которые можно или любить, или ненавидеть, а я всегда был в восторге от его пения со времен Lone Star. Он делал то, что не удавалось никому до него, и я позаимствовал у него немало идей.

Вопросы: Кевин Джули

Опубликовано в журнале In Rock, №1 (июль, 2000 г.)