Gary Numan: Когда ты впервые заинтересовался электронной музыкой?

John Foxx: Когда мне было около 13, у меня был друг Тони Бэссет, кто-то вроде «безумного изобретателя». Он всерьез работал над превращением старого ксерокса в машину времени, но сначала сделал Терменвокс из транзисторного радио. Я был в восторге от того, что оно могло делать, это прекрасно работало. Тони всё еще совершенствует ксерокс.

Поступив в Художественную Школу, я познакомился с футуристами и их идеями о том, что нойз может быть музыкой, затем я узнал Джона Кейджа. Тогда же я восхищался тем, как Вельветы использовали это в современном контексте, и думаю, мне хотелось делать то же самое.

Затем пришла Британская психоделика. Я был на фестивале 14 Hour Technicolor Dream, где играли Pink Floyd в Alexander Palace на рассвете – это было важным событием для меня. The Who делали то же самое, только более агрессивно и энергично. Всё это было очень интересно, но моё воображение было захвачено такими инструментами и нойз машинами, которые в то время были ещё нереализованными. Позже, где-то в 1973 году, в Королевском Колледже Искусств я нашёл синтезатор в одной из комнат и начал его изучать. Затем 2 друга, Eddie и Sunshine, достали монофонический синтезатор и использовали его для создания изумительных нервирующих шумов на сцене. И я решил, что нам нужно делать то же самое в Ultravox.

Gary Numan: Кем ты вдохновлялся при создании Ultravox?

John Foxx: Футуристы, The Velvets, Джон Кейдж, Игги Поп, Уильям Берроуз, Харлан Эллисон, Джей Джи Баллард, Британская Психоделия, The New Yourk Dolls, ранние Roxy Music, Джо Мик, The Shadows, альбом Phaedra Tangerine Dream, Билли Фьюри, Tomorrow Never Knows, кое-что из Боуи.
Фильмы также играли большую роль – «Андалузский Пёс», «В прошлом году в Мариенбаде», «Третий человек», «Ночь и Город», и научная фантастика – «Робот-монстр», «Куотермасс и колодец», «День, когда Земля остановилась» и «Деревня проклятых». Я взял образ у этих детей – они именно те, кем я хотел, чтобы мы были – детьми проклятых, выросшие и генетически породнённые с The Velvets и прото-электропсиходелией.

Gary Numan: Как панки отреагировали на Ultravox?

John Foxx: Полюбили; особенно My Sex. Каждый замолкал и прекращал плеваться хоть на 5 минут. На самом деле мы не были панками, играли это еще тогда, когда панки только начинали создавать группы.

Gary Numan: Почему ты записал Systems of Romance в Германии?

John Foxx: Англия была полна «альфагарнеттовского» (Alf Garnett – персонаж британского ситкома Till Death Us Do Part – прим. перев.) панка. Панк прошёл путь от возмущенного подростка до сварливого старика. И ничего не было между этими крайностями. Музыкальная сцена в Европе была более богатой и интересной, было гораздо больше потенциала. Никто в Британии в это время не делал даже близко ничего такого, чего я хотел. Так что Германия была единственным выбором.

Gary Numan: Ты помнишь что-нибудь о тех шоу в лондонском Marquee в конце 1978 года?

John Foxx: О, конечно. Каким-то образом нам удалось превратить всё в прекрасное всеобщее буйство – было полно шума, дыма и вспышек света – полная психическая атака. Чувствовалось, словно все стали единым организмом. Оборудование, аудитория — все были наэлектризованы. Мы до сих пор держим рекорд по количеству распроданных концертов и числу зрителей за всю историю Marquee. Мелочь, но приятно. Всегда любил Сохо (район, где располагался Marquee с 1964 по 1988 – прим. перев.).

Gary Numan: Почему ты ушёл из группы?

John Foxx: Я хотел попытать счастья в электронике. Попробовать изобрести свой язык, используя драм-машину, поп музыку, синтезаторы и все фильмы, которые были в моей голове. Ты не можешь просить группу болтаться рядом, рискуя всем ради этого. Вдобавок, группа хотела успеха и нуждалась в нём, так что я считал логичным отколоться от них и дать каждому из нас работать, следуя своему собственному видению. Я дал им имя, переключился на драм-машины, и все получили, что хотели.

Gary Numan: Что вдохновляет тебя сейчас?

John Foxx: Много тех же самых вещей, плюс каждый человек, который, как я чувствую, имеет схожее «ДНК». Даже сейчас многие из этих идей единственные, которые развиваются. И городские прогулки – мой любимый вид спорта, последние 30 лет.

Оригинал интервью можно почитать здесь
Перевод: Валерий Иванько.