Рик Окасек, фронтмен The Cars, питает особые чувства к городу Кливленд, штат Огайо. Здесь он полюбил музыку и впервые встретил своего будущего коллегу Бенджамина Орра. Здесь он впервые исполнил песни собственного сочинения на публике. А 14 апреля он вернется сюда с тем, чтобы войти в Зал Славы Рок-н-ролла. «Это олицетворение начала и конца. Конечно, Зал Славы Рок-н-ролла — еще не конец, но мы долго к этому шли, а путь наш начинался как раз в Кливленде. Здесь же будет подведен своего рода итог», — делится Рик в ходе нашего телефонного разговора.
Окасек рассуждает о полученной награде, о том, какие песни The Cars будут играть на церемонии включения, о вероятности выхода нового альбома и тура в его поддержку, а также о том, почему его жизнь навсегда изменилась с уходом Бенджамина Орра в 2000 году.
Примите наши поздравления.
Окасек: Спасибо, приятно! Это честь для меня.
А как вы впервые об этом узнали?
Окасек: Спросонья. Только встал — и уже услышал.
Только на следующий день? Почему не раньше?
Окасек: На самом деле мне сообщили об этом поздней ночью, но я не воспринял это всерьёз. Мало ли что?
И как вы отреагировали утром?
Окасек: Я был в приподнятом настроении. Звучит забавно, но, когда я впервые услышал Бена [Орра], ему было 16 и он выступал на кливлендском ТВ-шоу Upbeat [здесь Рик использует игру слов: to be upbeat — быть в приподнятом настроении, upbeat — сильная доля, понятие из музыкальной теории, послужившее названием телепередачи — прим. ред.] Он пел You Came Into My Life со своей группой Grasshoppers. И все это в Кливленде, там же, где Зал Славы Рок-н-ролла. Я окончил университет Maple Heights в 1963 году. Впервые я сыграл живьем перед публикой в фолк-клубе. Чисто из любопытства. Тот еще опыт. Ах да, траву я попробовал первый раз тоже в Кливленде.
А что включение в Зал Славы значит лично для вас?
Окасек: О господи. Пожалуй, это возможность почувствовать себя особенным. Ведь каждый раз, когда мы получаем какую-нибудь награду, будь то приз за участие в боулинг-турнире или еще где, мы чувствуем себя чуть лучше. Конечно, когда видишь всех этих людей, которые уже состоят в Зале Славы, становится приятно. Ведь ты теперь один из них, ты для них — свой. В общем, это большое событие и для группы, и для меня лично. Уверен, оно бы заставило Бена понервничать. Да мы все будем переживать. Но, если честно, сегодня я еще не общался с участниками группы. Короче, это крайне позитивная новость.
Она вас удивляет?
Окасек: Да… Но мне не кажется, что каждая группа непременно мечтает о чем-то подобном. Время летит, а ты думаешь: «Боже, неужели я когда-нибудь туда попаду? Достаточно ли мы написали музыки, достаточно ли придумали оригинальных и запоминающихся вещей, чтобы удостоиться такой чести?» На самом деле, мне в голову частенько приходила мысль, что наша группа — неплохой кандидат. И лишь несколько лет назад мы впервые номинировались. Тогда я подумал: «Ого, вот мы уже и кандидаты». В тот год я очень переживал — попадем мы, не попадем… На следующий год мне стало все равно. В этом году мне было по-прежнему все равно, так что получился самый настоящий сюрприз. Ведь список был немаленький, но все эти группы — они не прошли, взяли именно нас.
Вы планируете выступать на церемонии включения?
Окасек: Вероятно, мы выступим. Пока не знаю, как именно. Я уже какое-то время думаю об этом, с тех пор, как узнал новости. На самом деле, есть множество вариантов. Конкретно еще ничего не решалось, но люди будут ожидать нашего выступления. Так или иначе, мы будем готовы.
Исполнители, как правило, играют по три песни. Как вам кажется, какие песни The Cars лучше всего отразят творческий путь группы?
Окасек: Мда… Наверное, Heroin группы Velvet Underground. [смеется] Или что-то из Боба Дилана… Было бы забавно, не правда ли? Думаю, публика захочет услышать что-то максимально узнаваемое. Можно заняться эзотерикой и сыграть какие-нибудь малоизвестные песни из наших альбомов, но слушатели предпочтут что-то популярное. В том и соль. В принципе, мы можем переиначить аранжировки. А может и не стоит. Первыми в голову приходят, конечно, Just What I Needed и Drive, что-то в таком духе. Ожидаемо, согласитесь. Нет причин играть что-то неожиданное.
В этом году среди номинантов были вы, Dire Straits, Bon Jovi, Moody Blues и Нина Симон. Являетесь ли вы поклонником кого-либо из номинантов?
Окасек: Я поклонник Moody Blues. Dire Straits тоже люблю. Да и все, кто уже вошел в Зал Славы Рок-н-ролла, определенно этого заслуживали. Если речь идет о том, кого мне больше всего хотелось бы слушать — это Moody Blues, я помню их еще с 60-х.
А какой-нибудь джем со звездами можете вообразить?
Окасек: Никогда в таком не участвовал. А мог бы. Главное — держаться в тени. В идеале — за барабанами. Там легче всего спрятаться. Мы никогда не были импровизационной группой, но что-то подобное можно представить. Наверное.
Считаете, Бен был бы в восторге от всего этого?
Окасек: Не сомневаюсь. Он вырос в Парма Хайтс, штат Огайо. Как я уже говорил, он много выступал на телевидении. Шоу Upbeat выходило в эфир еженедельно, а Бен и его группа Grasshoppers были гвоздями программы. Он был смазливым 16-летним парнем, который пел шикарные песни своим невероятным голосом. Он с детства был весь в музыке. И он гордился тем, что был уроженцем Кливленда. А я там жил лет шесть-семь, пока учился. До этого я жил в Балтиморе, а после Кливленда еще много где.
Кливленд мне очень дорог, ведь именно тут все и началось. Здесь я впервые увидел Velvet Underground. А потом пошел на вечеринку с их участием, которая проходила в чьей-то квартире. В 60-х в клубе La Cave постоянно звучала новая музыка. В Огайо с этим вообще все было хорошо. А тогда — и вовсе замечательно. Да 60-е вообще были бурлящим временем. Все самое интересное пришлось на промежуток между 1963 и 1969 годами. Было здорово.
Я был на вашем концерте в Roseland Ballroom в 2011-м. Почему тот тур был таким коротким?
Окасек: Ну, это я виноват. Мне хватило туров, когда нас было еще пятеро и мы были теми самыми The Cars. Я повидал мир. Да и вообще я всегда был скорее сочинителем, а не исполнителем. Я продюсер, и я влюблен в студию. Гастроли мне никогда не нравились, все дело именно в этом. А еще я не хотел, чтобы дело дошло до концертов в казино и на яхтах. Я с этим даже не связываюсь. У людей свои причины заниматься подобным. Ты просто начинаешь играть свои песни на автомате. Если честно, остальные участники группы с удовольствием катались бы в турне, снова и снова. Большинство групп так и делает. Но мне это не по душе, мне не нравится этот аспект музыкального бизнеса. Понимаете, я спродюсировал 50 гребаных альбомов, даже больше. Я потратил кучу времени на то, в чем большая часть музыкантов вообще не разбирается.
А как вам фестиваль Lollapalooza и те немногие концерты, которые вы всё-таки отыграли?
Окасек: На Lollapalooza мне очень понравилось. Да и сам тур был неплох. Когда он кончился, у меня закралась мысль: «А может, продолжить?» Даже не знаю. Мы вроде как уже приняли решение.
У вас есть планы на будущее? Может быть, новый альбом The Cars, новый гастрольный тур? Такие мысли вас вообще посещают?
Окасек: Занятно, ведь до этого разговора я как раз думал о том, чтобы заняться записью. Пока не решил, будет ли это сольная пластинка или же работа в составе The Cars. Мы все живем далеко друг от друга. Даже не знаю. Возможно. По крайней мере, у нас есть хороший повод снова вернуться в строй, хотя мне опять будет ужасно не хватать Бена. Как бы я ни хотел воссоздать The Cars, как бы я ни любил всех участников, без него — все не то. Все по-другому.
Вы часто вспоминаете Бена?
Окасек: Определенно, он был моим ближайшим другом. И он был во всех группах, где я когда-либо играл. Мы были очень близки. Я часто его вспоминаю, представляю себе какие-то кадры, слышу его голос. Когда мы занимались переизданием наших пластинок, мы находили уйму интересных вещей, вроде альтернативных дублей и прочего. Я обнаружил демо-записи, на которых мы с Беном играли на акустических гитарах в Кембридже, штат Массачусетс, или в клубах из окрестностей Гарварда. Только мы вдвоем. Эти записи превосходны. Любые записи его вокала, будь то студийное демо или просто запись на диктофон в гостиной, звучали изумительно. Я не перестаю удивляться тому, насколько его голос был хорош, по крайней мере, на мой вкус. Так что да, я часто о нем думаю. К сожалению, за последние пару лет нас покинуло немало артистов, с которыми я был близок, Алан Вега и другие… Время никого не щадит.
Готовы ли песни для нового альбома?
Окасек: Я могу запросто выпустить сольную пластинку, у меня достаточно песен. На самом деле, в последнее время я больше занимался арт-мероприятиями, так что музыка отошла слегка на второй план, хоть на нехватку времени я и не жалуюсь. Музыка сочиняется сама собой, и неважно, собираешься ты ее публиковать или пишешь «в стол». Для меня это не прекращающийся процесс.
Как вы уже заметили ранее, Зал Славы мог бы стать отличным финалом для The Cars, этаким логическим завершением.
Окасек: Да, очень даже. Вышел бы отличный последний штрих к нашей истории. Серьезно, придумать более красноречивый финал почти невозможно. Эта идея не покидает меня, и она пришла мне в голову именно в таком виде, как вы ее описали. Я подумал: «По сути, я начал играть в Кливленде и здесь же мог бы закончить. Это почти сюжет для книги. Сначала парень поет посредственные песни под гитару, а в конце он входит в Зал Славы Рок-н-ролла, спустя 45 лет».
Все это странно, ведь прошла почти целая жизнь. Да что там, это и есть целая жизнь. За эти годы я успел завести три семьи. Это такие отдельные периоды, через которые ты проходишь, встречаешь миллионы людей, узнаешь кучу вещей, знакомишься с артистами, писателями, бизнесменами, фанатами… Столько всего успело произойти. Моя жизнь полна событий, без ложной скромности.
