Дима Вечеринин (The Hatters) — «Многие недооценивают себя»

Трудно спорить с фактом, что в наши дни количество талантливых музыкантов в России растёт в геометрической прогрессии. Но лишь к немногим фрешменам всеобщее внимание приковывается с первого релиза. В 2015 году таким коллективом стали The Hatters: парни в первый год деятельности завоевали симпатии всего разрозненного российского музыкального сообщества. От требующей новой крови молодёжи до старомодных диджеев Нашего Радио. И останавливаться банда не собирается. Сейчас в дискографии группы три мощных альбома, два лаконичных EP и более десяти сочных клипов с миллионами просмотров на счету.

Дима: Музыкальная индустрия — очень узкая сфера, в которой попасть в коллектив или стать известным очень сложно. Редко выпадает возможность забраться на этот Олимп, чтобы зарабатывать и жить. Когда я начинал, то смотрел клипы, которые МТВ транслировали, и у меня возникло яркое желание попробовать, ничто меня не останавливало. Бил по подушкам, кастрюлям, все дела. Потом мама отвела меня в джазовый оркестр на барабаны. Я туда пришёл подготовленным и примерно понимал, куда нужно нажимать и какие звуки извлекать. Через какое-то время я начал играть в ярославских группах. Хотелось большего и в 2007 году вместе с группой Снег-Снег переехал в Петербург.

В 2008 году я пришёл в метал-банду Pitzbull. Я не очень верил в эту музыку, так как на то время близился ее закат, но она была близка мне. Мы записали альбом и даже был материал на второй, но получилось так, что мы расстались. Ребята хотели продолжать делать то, что делали, а я смотрел в другую сторону, поэтому мы расстались. Затем я немного побыл без группы. Снимал всякие видео. Потом была группа Бзик, они также распались. В 2015 году в MПТРИ позвали поиграть, это был сольный проект Саши Конвисера. Но он тоже недолго просуществовал.

Примерно в одно время с игрой в МПТРИ произошло следующее. У нас получилась достаточно забавная ситуация: мне написал Кикир, наш басист, во ВКонтакте, типа «чувак, привет, у нас тут группа собирается, не хочешь с нами поиграть?». На тот момент я себя считал уже достаточно матёрым музыкантом и подумал, почему это человек в такой форме пишет о группе. Не скидывает ни названия, ни демки — ничего, как будто нам по 16 лет. Неуважительно, как-то, подумал я. (смеётся) И даже не хотел отвечать ему на это сообщение, потому что в то время много ребят писали примерно таким же текстом и ни за кем ничего интересного не стояло. Но тут что-то мне подсказало, что стоит потратить время: посмотрел его страницу, увидел много друзей, лайков. Подумал, известный чувак, наверное, какой-то. Где-нибудь группа раскололась, и он новую собирает. Практически так и было.

Я пришёл на прослушивание, ребята сыграли мне, получается, Russian Style, Свадьба, Stay True, Только в Тебе… Была ещё одна… В три четверти… [Будь Нежной?] Да, я забыл собственные песни… Ой, то есть, не собственные. (смеётся) Но в которых я играл… В общем, дали задание, чтобы я у себя на точке придумал барабанные партии к этим песням, записал и прислал. И, когда я уходил, Паша попросил меня сыграть что-нибудь мягкое, а Юра наоборот жёсткое. В течение трёх дней я пытался что-то изобрести. Как найти баланс между ними я в тот момент не понимал. Потом я сказал себе: «Да пошли они… Как могут какие-то придурки указывать мне как играть». Запишу, как душа лежит, а там — будь что будет. В итоге пацаны послушали и через день сказали: «Пойдём репетировать». А посоветовал меня приятель, Максоцкий, барабанщик Стаса Пьехи. Раньше он играл у нас в Питере в группе Alai Oli. И у неё был звукорежиссер Дима Ёлкин, и как раз к нему обратились ребята, нет ли у него на примете барабанщиков. Ёлкин спросил у Максоцкого, и последний посоветовал меня. Такой цепочкой ребята нашли меня. Поэтому всем участвующим в этом — огромное спасибо.

Паша [Личадеев] недавно рассказал, что у него на примете был другой барабанщик, но он то ли не понравился, то ли не смог. Встреча с The Hatters стала моим последним поездом. На момент, когда мы познакомились с ребятами, мне было, получается, 28 лет, а это уже такой, достаточно критический возраст для музыканта, который ещё не реализовался, хотя я записывал видео, играл в разных группах. С 15 по 28 лет я пытался куда-то себя устроить. Если бы не ребята, то в ближайшее тогда время я бы вообще закончил заниматься музыкой, в тот момент я уже думал об этом.

К тому же в то время у меня на работе сложилась следующая ситуация: я начал работать на заводе… Это был не совсем завод, но почти. В то же время начались Шляпники и активные фестивальные выступления. Так получилось, что мне на работе должны были некоторую сумму денег и скопился некий депозит, около ста тысяч. После увольнения мне ещё несколько месяцев его выплачивали. Выплаты прекратились ровно тогда, когда мы со Шляпниками стали получать свои первые деньги за выступления. С тех пор я занят только в The Hatters.

Когда мы решили, что песней для первого клипа станет Russian Style, я… Не думаю, что это прямо хит. Но она набрала много просмотров. Конечно, её очень любят на концертах. В тот момент я не понимал, что мы так раскрутимся. Что будет альбом, Ургант, Маргулис. Передачи на телеканалах, которые смотрят наши родители. Они очень гордились, когда увидели выпуски по телевидению. Никто из нас не предполагал, куда это всё заведёт.

В детстве я мечтал о клёвой группе с гитарами. Без скрипок и аккордеонов. Но, так уж получилось, что The Hatters — это та же крутая музыка, которую мне бы хотелось играть, но она по другому воспроизводится. Всё, что мы слушали в детстве, мы играем сейчас, но в попсовых обработках. The Hatters конечно уникальны, но мы правда попали в удачное для своего времени русло, в которое должен был кто-то попасть. Была ниша и мы ее заняли. Когда мы начинали в середине 15-ого и впервые увиделись с ребятами, мы приступили к наброскам песен: Russian Style, Свадьба, Только в тебе и что-то ещё. Там было в начале всего шесть песен, записанных и слепленных кое-как… И когда мы пошли на студию записывать, мне казалось, что клёвая музыка, но непонятно что из этого выйдет в итоге. Получилось очень масштабно.

Когда я был маленький, моя мама достаточно искренне относилась к моему творчеству, поддерживала меня. Папа такой человек попроще, но относился с пониманием. Когда мне было 25-28 лет, я ходил на работу, но продолжал играть концерты с разными группами. Они это видели, но не особо интересовались, потому что понимали, что когда-нибудь я перестану этим заниматься. Мне не улыбалась удача. Но сейчас они увлечены The Hatters, распечатывают каждое расписание гастролей. Вешают его на холодильник, отмечают в каком я городе. Мы иногда созваниваемся с мамой согласно часовым поясам. Она, конечно, не тур менеджер, но тоже в теме. Смотрит эфиры, интервью. Видит, что это огромный труд и отличная музыка, и, конечно, очень гордится.

Сейчас строим свою репточку. Возможно, начнём снимать влог про группу. Будем про творческий процесс рассказывать. Это пространство очень дорогого стоит, с его помощью можно много что реализовать. Оттуда же могу продолжить снимать видео. В последнее время часто об этом думаю: вернуться к записи каверов и ремиксам. Думаю, что-то да будет.

Во второй половине 2019 года у группы начался масштабный тур в поддержку свежего альбома Forte & Piano, надломившего привычный стиль коллектива в более взрослую сторону. Сингл Танцы, ставший главным хитом Шляпников, привлёк огромную волну новой аудитории. Насыщенный график тура постепенно приобретал новые даты и города, но жирную точку гастролям должны были поставить стадионные концерты в Москве и Петербурге в декабре.

Дима: Предыдущий тур был гораздо объёмнее: примерно одинаковое количество городов. Но по нагрузке этот был тяжелее, чем предыдущий. Здесь и новая программа, и новые песни, и старый материал — концерт увеличился по времени. Если раньше они длились час двадцать, час тридцать, то сегодня уже практически два часа каждое выступление занимает, без антрактов, практически нон-стопом. Болтовни стало меньше, стихов, импровизаций. По географии… Стало чуть больше городов, ввиду того, что появились новые для нас. Мы были в Благовещенске в первый раз. Где-то ещё… (смеётся). Часто программа концерта меняется уже на саундчеке: тогда прогоняешь один раз и сразу после — концерт. Приходилось учить большой пласт материала прямо перед выступлением: мы же группа театральная, а в театре принято всё делать в последний момент.

Когда мы собирались в середине 2015 года, конечно, вряд ли кто-то мог предположить, что всё дойдёт до этого. То есть, я думал, мы будем выступать как вполне обычная группа: сначала в барах, потом в каких-то маленьких клубах и, если повезёт, в каких-то средних: Космонавт или Аврора… А получилось так, что мы из баров сразу перескочили в тысячные залы. Получилось очень необычно и нестандартно. То есть большой период времени, который группы проводят в средних клубах, мы просто взяли и перескочили, так получилось. Не верилось, что, когда выходили клипы, их просматривали миллион, два, три… Это, конечно, не Skibidi, но, всё же, невероятно.

Постепенно понимаешь, что весь тур сливается в один большой концерт. Выступления все одинаковые и очень разные одновременно. Если никто не показал сиськи, не кинул лифчик или трусы, не зажгли файер, то тогда вряд ли запоминается. Да, были города, в которых кидали лифчики. Названия городов не помню, но эпизоды — вполне. В Казани вот поклонники принесли огромный торт. Но каждый концерт одно и то же: ты не можешь ни на чём акцентировать внимание, тебя просто везут из города в город.

Бывают концерты, когда ты получаешь меньше удовольствия, чем получал позавчера: свет не тот или звук плохой, люди вялые. Такой концерт прошёл и прошёл. А то, что настроение у тебя не то, или болеешь — это никого не должно волновать. Сейчас нам привычно всё, но на первых гастролях мы столкнулись с долгими поездками, сменой часовых поясов, ночными перелётами и прочим. Конечно, было нелегко. Ты не понимаешь, когда можно поспать, да и времени нет. Вот, кстати, недавно, перелетая из Екатеринбурга в Белград, мы прибыли ночью, спали от силы пятнадцать минут. Это была поездка из трёх перелётов за ночь.

Конечно, бывает такое настроение, когда во время тура появляется желание всё бросить. Хочется остановиться, а ехать нужно, концертов всё больше и больше, жёсткий график. Часто завидую зрителям в конце концерта — они сейчас придут домой, лягут спать. Завтра суббота, отдохнут, а мы едем дальше. Но грех жаловаться. Иногда ною, но это проходит. Потом ты понимаешь, что у тебя отличная работа: ты путешествуешь, смотришь достопримечательности и получаешь удовольствие.

Вот стадионных концертов становится всё больше, они всё чаще. Конечно, они отличаются от маленьких клубных концертов. Мы привыкли к средним клубам. Стадионы впечатляют своей величиной и количеством зрителей: в Москве было, по-моему, девять тысяч человек, в Юбилейном семь. Я так понимаю, что и там, и там считался как солд-аут. В ЦСКА-Арену можно впихнуть больше, около двенадцати тысяч, но больше билетов тогда не напечатали, насколько я понимаю.

На стадионах люди кричат будто бы в несколько раз громче, да их и в принципе в несколько раз больше. Плюс, ты, всё же, понимаешь, что это стадион, и становится страшно, но, по сути, это обычный концерт, то есть он ничем практически не отличался от любого концерта в туре. Но, конечно, все мы переживали. Было много связано и с подкладом, который у нас играет, и со светом. Свет был привязан к тайм-коду SPD-SX, то есть фактически ошибиться было нельзя ни на одну долю. Как метроном отсчитал четыре доли в начале, так и весь трек ты должен сыграть, не съехав ни вперёд, ни назад. Иначе будет проблема со светом, и музыка не будет совпадать с ним. То есть да, было очень страшно за подклад: в студии ты можешь выключить его, а на концерте за ним погаснет всё остальное. (смеётся) Да, вот за это было немножко страшно. Но всё прошло так, как задумано.

Очень клёво придумали, что в конце сета Юра садится за мою установку, и я наконец могу походить и потанцевать на сцене, поручкаться с людьми, даже стейдж-дайвинг у меня иногда бывает, когда публика в хорошем настроении. (смеётся) Мы ещё недавно с парнями обсуждали: у Sum 41 есть песня Pain For Pleasure, и там барабанщик становится вокалистом. Они меняются местами с фронтменом во время концерта. Не знаю, сделаем ли мы тогда что-нибудь такое, но петь я не умею.

Я пробовал играть на скрипке, держал в руках её несколько раз. С ней нужно очень нежно обращаться, аккуратно водить смычок. У меня немножко что-то получалось пиликать, меня даже два скрипача учили в перерывах между гастролями. Почти как гитара. Смог сыграть тему из Бумера. (напевает и смеётся)

Интересно, что Дима сознательно скрывает подробности личной жизни. Тем не менее, это не мешает ему отрываться на концертах: время от времени выходить из-за установки и общаться с поклонниками группы в сети. Музыка занимает значительную часть его свободного времени даже во время заслуженного отдыха. В покое Дима — домосед, ибо путешествиями, по его словам, он насыщается в турах.

Дима: На улицах меня узнают, но в целом я свободно передвигаюсь по городу и могу в метро поехать спокойно. Я не жду, что там кто-то на меня накинется. То есть в этом плане барабанщику, конечно, проще, чем вокалисту. Нечасто приглашают на интервью, очень мало предложений, ведь барабанщики никому не интересны. Меня это устраивает, потому что, понимаешь, здесь сложно поймать баланс: я просто вижу, как нашего Юру всё время атакуют. Он, конечно, мегаизвестен, мегазнаменит, мегаталантлив, красив… И ему очень сложно передвигаться в принципе где-либо: в аэропорту, на вокзале. Его везде узнают. В любой очереди: в KFC, Макдак, в любом фастфуде, в поезде, в любой очереди в туалет его узнают и с ним фоткаются. Это, конечно, тяжело. Я бы, наверное, так не хотел.

На меня меньше обращают внимания, как на ребят из первой линии огня. (смеётся) Но подарки дарили. Самый необычный — это была маленькая игрушечка в виде меня миниатюрного, то есть она сантиметров пятнадцать. На ней я в жёлтой майке с предыдущего тура и на шее висит барабан. Присылали разные рисунки в Инсте. Любому подарку и вниманию я рад.

Участников The Hatters объединяет любовь к альтернативе 2000-х. Знакомые всем имена: Linkin Park, Limp Bizkit, Papa Roach, Guano Apes, — а также к панк-командам, как Sum 41 и Blink 182. Объединив их зубодробительную агрессию и экзотичные для рока интрументы, The Hatters образовались в привычном нам виде.

Дима: Сейчас не хожу на концерты тех групп, которые «не свои». (смеётся) Я уже не такой фанат как бы: все они запомнились мне молодыми, горячими, крутыми… Совсем не такими, как на последних альбомах. Ещё тогда мне было бы интересно, но сейчас не настолько. Я уже давно перестал быть чьим-то поклонником. Когда только начинаешь увлекаться музыкой, у тебя есть кумиры, ты хочешь быть на кого-то похож, кого-то пытаешься копировать, то есть найти свой ориентир. А когда тебе за тридцать, когда ты уже для кого-то сам ориентир… или… Начинаешь быть ориентиром. Так что нет, даже не помню, когда последний раз приходил на какой-либо концерт.

Помню, был на концерте Наива, это был мой самый первый концерт, мы даже туда ходили с мамой, потому что мне было страшновато. Стояли мы в последнем ряду, было страшно слэмиться с остальными. Это самое яркое впечатление детства, мне было лет 14-15. Я тогда жил в Ярославле, это было начало 2000-х. Люблю ещё Кино, Sum 41, Paramore, Вирус, Агутина и Варум, Владимира Преснякова. С последним недавно играли на закрытом мероприятии. Ходили с ребятами его послушать — шикарно поёт, у него классный бэнд. Мне понравилось.

Из коллег-барабанщиков очень уважительно отношусь к Мише Козодаеву. У него в основном сессионная работа, сейчас он в Америку с кем-то поехал. Я слежу за ним в Инстаграмме, раньше он играл в Noize MC, у Валерии ещё, даже у Кобзона вроде. Как говорится, царствие ему небесное. Миша — очень крутой барабанщик. Ещё нравится Серёжа Прокофьев из Тараканов. Он внешне сдержанный, нет визуальных фишек, но партии очень интересные.

[О своём творчестве]: Обычно вдохновение приходит ночью. Бывает, что записываешь что-то на диктофон, но утром понимаешь, какое дерьмо вышло. И вот, не знаю, никак не могу справиться со своей самокритичностью. Пока приходит на ум только хип-хоп, что-нибудь ритмичное. Зачитывать какие-нибудь истории.

До недавнего времени Дима практиковал преподавание ударных. Собственная репетиционная точка, в которой он принимал учеников, становится локацией в видео о Диме на YouTube-канале Юры Музыченко.

Дима: Первый раз я попробовал преподавать ещё в 2008 году, но тогда у меня была сложная финансовая ситуация. Тогда это было совсем не так, как сейчас: не было барабанных школ. Раньше так, выборочные предложения. Я тоже решил себя попробовать, у меня было два стабильных ученика, но при этом я работал ещё. У меня была и остаётся своя учебная программа, по которой я учу. Но многим людям не хватает терпения и усидчивости. Думали: «Барабаны? Ерунда, сейчас всё освою». В итоге сталкивались с трудностями координации. Я не мог нагружать их с первого занятия, поэтому показывал базовые рисунки. Мало кто приходил второй раз. После юриного влога про меня появилось много желающих. Сейчас ни с кем не поддерживаю связь. За три месяца гастролей все разбежались. Кто-то понял что это не его, а кто-то начал заниматься сам, ведь сейчас вся инфа о барабанах в доступе.

Клипы The Hatters — насыщенное и трагичное, стёбное и погружающее в размышления зрелище. Все видео для команды режиссирует Алина Пязок — друг Little Big Family и группы в частности.

Одним из немногих видео, которым занималась не Пязок, стал Всё Сразу, снятое одним из известнейших болгарских режиссёров Эмиром Кустурицей, для рекламы банка. Впервые группа приняла участие в полностью рекламном клипе на собственную песню. Кроме прочего группа записывала саундтреки к телевизионным сериалам и шоу.

Дима: Мой любимый клип — No Rules, съёмки которого происходили во время тура FYFD, сразу после окончания его первой части. Вернулись в Питер, и утром следующего дня отправились в Ленобласть, в какой-то ангар. В итоге там мы протусили почти до ночи, на следующее утро вернулись и продолжили. На третий день полетели играть вторую часть тура, практически не побывав дома. Сюжет клипа мне очень нравится, десять миллионов просмотров вот недавно собрал. Он символизирует наш переход к изменённому стилю, что-то в духе Всё Сразу. На No Rules начинается переход от старого стиля к новому.

У нас была новая песня, Всё Сразу, и некими путями мы пришли к сотрудничеству с банком Точка и Кустурицей. Сам я лоялен к любому сотрудничеству, приносящему деньги. Если предложение приличное — почему бы и нет. Кустурица и команда постоянно были на площадке, даже без нас снимали. Продакшн, сценарий — весь их. Как говорит Юра, — «Профессионалы». Гонорар Кустурицы за этот клип — очень приличный.

А с Алиной Пязок, которая сделала нам все клипы, я познакомился в 2009 году, когда она была фотографом альтернативных групп. Нам тогда с Pitzbull нужно было снять видео, мы с ней встретились и пообщались. Разумеется, тогда снять ничего не вышло. До The Hatters мы с ней больше не виделись. Иногда я напоминаю ей о нашей встрече, но она не помнит.

Альбомы Forever Young Forever Drunk и Forte & Piano разделяют почти два года, что стало для группы первым затяжным перерывом между полноформатными работами. Чтобы записать свой крайний альбом, группа покинула город и в течение января 2019 года активно занималась записью и разработкой материала в месте, названном The Hatters Дом. После завершения кропотливой работы группа восторжествовала над успехом пластинки, но запись нового материала не остановилась.

Дима: В январе 2018 года мы поехали записывать свой безымянный альбом, будущий Forte & Piano. У ребят уже была коллекция демок, из которых мы должны были сделать песни. Что-то даже не использовалось. Трудность состояла в том, что текста не было, ориентировались только по мелодии. Всё отталкивалось только от рифов. С вокалом пошло легче, с ним песни даже потерпели изменения. Я доволен альбомом, но свои партии бы изменил, будь возможность. Как правило, процессом в основном руководят Юра и Паша. С ними бывает трудно, правда. Они на одной волне, но могут долго спорить. Каждый отстаивает своё. Наше мнение они тоже учитывают, если приходится вмешиваться. С настроением во время работы по-разному было: и хорошо, и плохо, и с пьянкой-алкоголем. Всё как обычно прошло. Отличный получился, на мой взгляд, альбом, не похожий на предыдущие.

На следующем альбоме ребята хотят больше электроники и евро-дэнса, как сейчас это модно называть. Но перед Forte & Piano они говорили то же самое. Демок нет, есть отрывки, которые мы в туре придумывали. Скорее всего песни будут выходить в виде EP. Выгоднее выпускать как раз мелкими партиями, чем всё сразу. Мы в этом убедились на Forte & Piano, когда люди не получали новую музыку больше полугода. В чём-то это сказалось негативно. Каждый клип и EP привлекают новых людей, аудиторию. Сейчас, если ты не мелькаешь, то про тебя забывают. Недавно встретились с ребятами, чтобы обсудить совместную работу с Little Big. Возможно, она будет.

Мне привычнее первые два альбома The Hatters. Они более панковские, в ска-стиле. Более инструментальные, меньше электронных примочек. Всё просто и прозрачно. Forte & Piano начёсанный и модный, уже переход к более танцевальной музыке. Мне кажется, что следующий альбом будет гораздо легче.