Рон Эштон (гитарист/басист The Stooges)
Игги жил в трейлере на Карпентер роуд, на самой окраине Анн-Арбор. Он ездил к нам на автобусе. Помню, однажды, когда он просил деньги на орган, его мама заставила его постричься. Она сказала: «Я дам тебе денег на орган, если ты пострижешься».
Таким макаром он сделал себе прическу в стиле Реймонда Бера. Вы когда-нибудь видели, как Реймонд Бер играет тормознутого психа с Натали Вуд? Ну, там где он стрижен совсем коротко, почти гопниковский ежик?
И с этакой прической Игги по приколу напялил белые мешковатые штаны, точнее комбинезон. В таком виде его остановили полицейские, потому что решили, что он сбежавший псих.
Первый концерт мы дали в Grand Ballroom. Я сказал: «Давайте дадим Дэйву Александеру в руки бас, я возьму гитару, а брат будет играть на чем-нибудь, издали похожем на ударную установку». Вечером перед выступлением мы еще не знали, что наденет Игги. Он сказал: «Расслабьтесь, уж в чем-нибудь я точно приду».
Мы заехали за ним, он вышел в чем-то типа старой белой ночнушки, в которой, наверно, спала еще его прабабушка. Всю дорогу он подметал полами асфальт. Раскрасился он, как мим, и сделал себе африканский парик из завитой алюминиевой фольги.
Всю дорогу до Grand Ballroom мы курили косяки. Впереди был наш первый концерт, и мы изрядно нервничали. Потом перед нами очутилась стайка гопников и попыталась спихнуть нас с дороги. Так что, когда мы добрались до места, нервы у нас пошаливали. А когда мы вышли из машины, черный охранник на парковке сказал: «[С ума сойти], это у вас что, механический человек?» У него чуть жопа не порвалась от смеха.
Скотт Эштон (ударник The Stooges)
Игги сбрил брови. У него был друг, Джим Поп, с больными нервами, который потерял все волосы, в том числе и брови. И когда Игги сбрил брови, мы начали звать его Попом.
В тот вечер в Grand Ballroom было жарко, Игги потел, и вот тогда-то он и понял, зачем человеку брови. К концу выступления его глаза неслабо разбухли из-за краски и яркого света.
Алан Вега (художник)
Когда этот парень со светлыми баками, похожий на Брайана Джонса, вышел на сцену, я подумал, что это курица. На нем были рваные джинсы и какие-то странные туфли. Смотрелся он дико – уставился в зал и начал орать: «На [фиг]! Все на [фиг]!»
Потом Stooges заиграли одну из своих песен – и следующее, что вы видите: Игги прыгает со сцены на бетонный пол и режется в кровь о сломанную гитару.
Это не было театрально, это был театр как способ жить. Вот Элис Купер был театральным, у него были все необходимые аксессуары, но, что касается Игги, в нем не было никакого наигрыша. Все было взаправду.
Игги закончил выступление минут за двадцать, и кому-то хватило гениальности запустить через колонки «Бранденбургский концерт» Иогана Себастьяна Баха. Аудитория бросала в Игги розы и бутылки. Это было прекрасно.
Знаете, что я хочу сказать? Моя жизнь изменилась, на этом концерте я понял, что всю дорогу занимался [фигней].
Скотт Эштон
Игги начал зажигать на поп-фестивале в Цинциннати. Как раз тогда и сделали очень известную фотку, где он идет по рукам людей. Ну, значит, он принес с собой на сцену две банки арахисового масла и пару фунтов гамбургеров и во время выступления открыл арахисовое масло и начал размазывать по себе. Потом он брал гамбургеры, плюхался на них и кидал их в зал.
Фото - http://www.rollingstone.com →
Алан Вега
Вышел Игги в рваных джинсах, вместо трусов бикини, из которого висели его яйца. Он попытался петь и заблевал все вокруг. Он бегал по залу и срал, а потом прыгнул на Джонни Винтера, который сидел за спиной Майлза Дэвиса. Джонни Винтер ненавидел их, а Майлз Дэвис — любил. Это было лучшее шоу из тех, что я видел в жизни.
Стив Харрис (Electra Records)
О Дэвиде Боуи много говорили, ведь он почти подписал контракт с RCA Records. Когда его встретил кто-то из Electra, ему сказали: «А почему бы тебе не сходить посмотреть Electra, неплохая ведь компания?» Так он и сделал. Когда люди приходят в Electra, они обычно спрашивают: «Расскажите мне о Джиме Моррисоне». Но когда пришел Дэвид, то он спросил: «Расскажите мне про Игги».
Когда дело дошло до Игги, ко мне цеплялись, что я совершаю смену поколений – продвигаю Игги как Джима Моррисона следующего поколения. У меня и в мыслях ничего такого не было. Между Игги Попом и Джимом Моррисоном не было ничего общего. Игги был опасен.
В отличие от Джима Моррисона Игги мог выйти, поднять четырехсотфунтовую скамейку над головами ребят, сидящих в первом ряду, как будто собирается обрушить ее им на головы, и в момент замаха казалось, что он уже не сможет остановиться. Казалось, что ребят сейчас раздавит насмерть. А Игги останавливал скамейку в воздухе, как какая-нибудь Надя Команечи.
Позже я лучше познакомился с ним и знал, что во время выступления никого не должны убить, но каждый раз в голову закрадывались мысли: а вдруг именно сегодняшний вечер станет исключением?
Ди Ди Рамон (басист Ramones)
Первый раз я увидел Игги на концерте Stooges в «Электрическом цирке» на площади святого Марка в июне 1971 года. Они начали очень поздно, потому что Игги никак не мог найти веняк, чтобы ширнуться. С венами у него был полный пиздец. Он осатанел и не выходил из туалета, так что нам пришлось подождать.
В конце концов они вышли, Игги казался очень напряженным. Он весь был раскрашен серебрянкой, из одежды на нем были одни трусы. Пятна серебрянки были по всему телу, даже на волосах. Но волосы и ногти у него были покрашены в золото. Кто-то сделал из него сверкающее чучело. Они вышли и начали играть одну и ту же песню раз за разом. Единственные слова, которые звучали: «Я хочу твое имя, я хочу твой номер».
Потом Игги посмотрел на всех, сказал: «Люди, меня тошнит от вас!» И сблевал.
Анжела Боуи (бывшая жена Дэвида Боуи)
Если Лу Рид вообще ничего не читал, то Игги иногда что-нибудь почитывал. Родители нанимали ему репетиторов, и ему приходилось читать, всяких там Достоевских. Даже если удавалось завязать с ним серьезный разговор, то постоянно выходило, что ты невежа и дебил, а он — гений и светоч знаний. После того, как это становилось очевидным для всех, он начинал использовать тебя как только мог: стрясти хавки, вырубить наркоты или что-нибудь [украсть].
Джеймс Граэурхольц (менеджер Уильяма Берроуза)
Вскоре после приезда Уильяма Берроуза я стал устраивать разные концерты в Лоуренсе, и наконец дело дошло до выступления Игги.
Игги был великолепен – как всегда, огромные глаза, синие-синие. Бешеный – в смысле, он профессионал, он сделал это шоу, но никто не мог его обуздать… Он перетрахал все, что движется, нажрался, потом поволок меня в сортир, чтобы спрятаться там от толпы фанаток. И вот он затаскивает меня в этот мелкий закоулок, садится на пол рядом с унитазом и заявляет: «Мой менеджер меня не устраивает. Джеймс, ты так помог Уильяму, может, ты будешь менеджером?» Тем временем мы раскатываем дорожки на крышке унитаза, и я думаю: «Всю жизнь мечтал связаться с этим психом и потом подохнуть где-нибудь…» Так что я начал открещиваться, типа: «Слушай, это, конечно, клево, я бы с радостью, но я не знаю, чем могу помочь, тыры-пыры, все такое…»
Еще позже вечером мы отправились в какой-то дерьмовый стрип-бар для всяких дальнобойщиков. Игги пил «Черный русский» – хлоп, еще один, хлоп, еще один. Опять он тащит меня за собой, на этот раз на улицу, на парковку – типа поговорить. И там на полном серьезе начинает впаривать мне в стиле Лестера Бэнгса: «Знаешь, никто меня не понимает, а я очень чувствительный, все кругом считают, что эти шлюхи, и наркота, и вся эта херня про “ты – звезда!” – все, что мне нужно для счастья, но это не так, мне очень тяжело, я так одинок, мне нужен кто-нибудь, чтобы упорядочить свою жизнь, Джеймс, кто-нибудь вроде тебя». При этом он уже разлегся на земле, опирается на локоть, и я точно так же. Я ведь с Игги, поэтому просто нужно делать все так же, вот я и лежу на стоянке, как и он.
Тут я слышу звук мотора, и тачка прямо перед нами начинает давать назад. Игги все бухтит про мировую несправедливость, а я без всяких предупреждений хватаю его в охапку и перекатываюсь вбок раза четыре – бум-бум-бум по асфальту, подальше от этого пикапа – пикап выруливает на стоянку, водила нас даже не заметил.
Игги резко прекращает нытье на тему «никто меня не любит, никто не понимает» и начинает орать на водилу: «[Проклятый] козел, [чудила], ты меня чуть не задавил, да ты знаешь, кто я такой, ты только что чуть не убил весь рок-н-ролл! Козел [проклятый], [почему] ты не смотришь, куда едешь?»
Чувак говорит: «Иди на [фиг]». Я успокаиваю Игги: «Слышь, пойдем, давай, пойдем выпьем, чувак». Водила в своем пикапе уходит со стоянки, а мы идем внутрь и садимся за свой столик. Через две минуты распахивается дверь и вваливается здоровенный бык. Он топает прямо к нашему столику и говорит: «Мне не нравится, как ты меня назвал, педик». После этого Игги получает охренительный удар в нос, кровь заливает все вокруг – как в кино – Игги перелетает через стол, стаканы падают на пол, а чувак поворачивается и уходит. Настоящий бык в куртке лесоруба.
Бармен намочил холодной водой полотенце, мы замотали Игги нос, а он точил слезу. И фигня-то в том, что Игги действительно обиделся, что его опять не поняли. То есть этот здоровый волосатый бычара просто не понял, что Игги хотел сказать.
Мы отвели его в номер. Настроение у него резко упало. Никаких разговоров про менеджера он больше не заводил.
Рэй Манзарек (клавишник The Doors)
Дэнни Шугамен позвонил мне и сказал: «Парень, твой лид-певец в тюряге. Надо идти вытаскивать Игги под залог».
Я сказал: «Вот черт, что за хрень?»
Он ответил: «Игги сейчас в голливудской тюряге».
Я сказал: «Какого хрена он там делает?»
Дэнни ответил: «Я точно не знаю, что-то там с бухлом и нарушением общественного порядка».
Собственно, следовало бы назвать это «кваалюд и нарушение общественного порядка».
Игги свалился нам на голову из Сан-Франциско, причем сказать «свалился» можно было и в прямом смысле. Мы вытащили его из полицейского участка. В участке мы спросили: «Какой нужен залог?» Потребовали всего стольник баксов, точнее сто пятьдесят. «Хорошо, бах, вот деньги. Можно забрать парня?» И через пятнадцать-двадцать минут появился качающийся, обалдевший Джеймс «Игги Поп» Остерберг, бредущий по голливудскому полицейскому участку в женском платье. В длинном платье. Я посмотрел на него и спросил: «Джим, это что – женское платье?»
Игги ответил: «Нет, Рэй, надо видеть разницу. Это – мужское платье».
Мы с Дэнни сгребли его и сказали: «Ну ты, дебил, давай сматываться отсюда». Копы лыбились, хихикали себе под нос и качали головами, когда по участку шествовали Шугамен и Манзарек с Игги Попом посередке. Мы вышли наружу, сели в машину и отправились на Вандерленд-авеню.
Мы собрались на репетицию, все музыканты пришли, мы настроили технику, после чего стояли и ждали, ждали, ждали; все было готово, я стал показывать ребятам аккорды, мы были готовы попробовать пару песен.
В конце концов я спросил у Дэнни Шугамена: «Дэнни, где застрял Игги?»
Дэнни ответил: «Он там, наверху».
Я сказал: «Ну, тогда скажи ему, чтобы он притащил сюда свою задницу, а? Мы могли начать уже полчаса назад. Я, конечно, извиняюсь за настойчивость, но, может, мы все-таки начнем?»
Дэнни отправился наверх. Через пять минут дверь открылась, и в зал вошел Игги Поп, на этот раз без платья, но полностью, то есть совершенно весь голый.
Ребята охренели. Даже я взбеленился, а остальные сказали: «Боже мой, это наша первая репетиция, это наш вокалист, знаменитый Игги Поп, и он абсолютно голый».
Я сказал: «Игги, здесь нет девушек. Тут мужская компания. Мы собрались отрепетировать несколько песен, так почему ты голый? Почему бы тебе не пойти наверх и не надеть хотя бы трусы или еще что-нибудь? У тебя там есть маленькая набедренная повязка, может, наденешь?»
Игги сказал: «О да, да. Хорошая идея, Рэй».
Игги мог прекрасно петь. Понимаешь, он был мастером своего дела, но я думаю, ему была нужна эта типичная для Stooges гигантская волна звука для того, чтобы появилась необходимость перекричать ее.
Кажется, я тогда сказал: «Я пас. Я не могу этим заниматься, здесь нет места для клавиш, идея обречена от рождения».
Так нельзя петь. Можно орать и прыгать и делать классные движения руками, если это то, чем ты хочешь заниматься до конца дней своих.
Все это замечательно, если не принимать во внимание, что когда ты становишься взрослым, тебе приходится потихоньку успокаиваться и начинать познавать глубины своей души. Чтобы влиться в человеческое сообщество, ты должен держать в узде свои фрейдистские побуждения – мой папа поступал со мной так, а моя мама поступала со мной этак – и ты должен контролировать свои юнгианские побуждения. Тогда ты сможешь контролировать вселенную.
Взросление не значит, что ты оставляешь все опасности позади; наоборот, ты прыгаешь навстречу опасности, ты борешься с опасностью.
Рон Эштон
Дэнни Шугамен позвонил мне и сказал: «Рон! Ты не поверишь!»
Я спросил его: «Ну, Дэнни, в чем дело?»
Он продолжал: «Игги будет, Игги будет ненавидеть меня…»
Я спросил: «Что случилось?»
Он ответил: «Понимаещь, должен был выступать Дэвид Боуи, и Игги купил для него шесть цветов, на нем было платье, и я вел его на концерт, а потом его увидели три серфера и начали избивать его…»
Потом Дэнни сказал: «А я просто смылся».
Позже я видел Игги. Ему выбили передние зубы, над глазом и под глазом были швы. Он был совершенно угашенный.
