Особенности независимости: почему инди-рок – не жанр (и почему это хорошо)

В последние десятилетия в музыкальном мире будто прошел липкий дождь конфетти с пометкой «инди». Бирка пристала даже к взаимоисключающим явлениям. Британские панки Slaves, славящиеся своими брутальными концертами, адепты ретро-рока The Last Shadow Puppets, которые выступают со струнным оркестром, милый чудак и мастер лоу-фая Мак Демарко, даже постпанк-группа White Lies, в своем последнем альбоме погрузившаяся в духоподъемный синти-поп 80-х, – что только не найдешь в этой категории! Инди-рок поглотил очень много совершенно разных стилей, а категория, отличающаяся такой жадностью и всеядностью, теряет свое систематизирующее предназначение. Чем дальше, тем меньше понятно, что ждет тебя в альбоме с таким описанием.

С недоумением и даже раздражением к ней относятся и сами так называемые инди-рокеры. Если в Google поискать «indie rock bands», в числе первых поисковая система высветит Arctic Monkeys, которые и правда плотно ассоциируются с этим жанром. Но для фронтмена «мартышек» Алекса Тернера это точно не стало бы комплиментом. «Мы никогда не собирались быть скучной инди-группой, – говорит Тернер, – Мы всегда хотели исследовать новое». Kasabian, тоже записанные в лидеры инди-рока, выражаются еще категоричнее. Серж Пиццорно заявляет, что ненавидит инди-группы, и Том Мейган с ним совершенно согласен: «Самое большое [заблуждение] состоит в том, что мы инди-группа. Что мы в той же коробке, что и Shed Seven, The Bluetones и чертовы Supergrass. Мы – рок-н-ролльная группа, мы – слияние, вот и все. Ненавижу слово это – «инди». Мы – рок-н-ролл будущего».

Переметнемся за океан и посмотрим, что думают об этом их американские коллеги. «Что-то случилось в 90-х. Был какой-то сдвиг. Не хочу винить в этом гранж или расцвет инди, но, по сути, так оно и было, – сетует фронтмен The Killers Брэндон Флауэрс, – Считалось грязным и даже глупым иметь такие амбиции – стать большой группой». И снова этот раздосадованный тон и стремление отмежеваться от расхожей этикетки. Если с таким недовольством об инди отзываются не только его ненавистники, но и самые главные представители, кажется, в жанре действительно нарисовался кризис.

Изломанный путь инди начался задолго до подъема гаражного рока в нулевых и даже до культовых групп вроде The Smiths и The Jesus and Mary Chain. Понятие «инди» в музыке исторически имело отношение не к жанрам, а к лейблам. Лишь несколько десятилетий спустя оно стало относиться не только к компании, но и к ее продукту.

В начале XX века лейблы не были принципиально важными участниками музыкальной индустрии. Люди покупали не пластинки, а ноты, и песни в домах чаще лились не из граммофона, а из фортепиано или рояля. К 10-м спрос на записанную музыку подскочил, очень кстати подоспела и джазовая лихорадка. За непочатый пирог схватились первые мейджоры, то есть наиболее крупные звукозаписывающие компании. Привлекали их вовсе не молодые таланты, просветительские цели или пока еще диковинная для многих технология, а чисто возможность неплохо заработать. Они быстренько разделили сферы влияния и стали активно сопротивляться появлению конкурентов, но новый вид музыкального бизнеса продолжал захватывать США. Более скромные звукозаписывающие компании все равно открывались и находили своего слушателя.

Таким образом, инди-лейблы (indie – сокращение от independent, т.е. независимый) появились практически одновременно с лейблами вообще. Одни подтянулись на запах денег, а другие уже тогда задумывались о своей творческой миссии и записывали не каждый бип, который можно было продать (некоторые такие дельцы наравне с музыкой брались и за утреннюю гимнастику, и за религиозные речи), а, например, исключительно джаз, блюз или кантри (а теперь мысленно добавьте перед каждым наименованием «инди-» – нелепица жуткая).

Независимые лейблы часто работали с темнокожими музыкантами, для которых тогда путь в большую музыку был практически закрыт. Считалось, что песни афроамериканских исполнителей хочет слушать только афроамериканская аудитория. Такие пластинки и даже чарты позорно назывались «расовыми» аж до 1951 года, когда Billboard переименовал этот хит-парад в «ритм-н-блюз» (и где-то здесь начинается ответ на вопрос, как классический ритм-н-блюз превратился в современный R&B и почему эти жанры вообще называются одинаково). Со временем это предубеждение становилось все дальше от правды, и в один прекрасный день индустрия в шоке обнаружила, что белые подростки обожают включать афроамериканские радиостанции, где зарождался рок-н-ролл и вообще было гораздо интереснее, чем на частотах для обеспеченных белокожих американцев.

Инди-лейблы заполнили пробелы, образовавшиеся после нашествия на музыкальное поле жадных до денег мейджоров, и их продукт, как показало время, был во многом куда более прогрессивным. В то же время ни о каком особом инди-жанре речи пока и шепотом не шло. В крупных лейблах работали вовсе не дураки: они следили за последними трендами и охотно забирали себе любых исполнителей при том условии, что их коммерческие перспективы были железно предсказуемы и крайне привлекательны. Так, например, в 1923 году контракт с Columbia Records получила темнокожая певица Бесси Смит, одна из величайших женщин джаза и блюза. Стилистическое расслоение между большими и маленькими лейблами сразу же склеивалось обратно.

Более того, как бы ни были хороши их артисты, инди-лейблы не могли задавить мейджоры ни тиражами, ни влиянием. Собственные слишком популярные исполнители были для них тогда скорее головной болью, чем счастливым лотерейным билетом. На производство, упаковку и транспортировку хитовых пластинок уходили огромные суммы. Индустрия тогда работала так, что деньги на все это владельцы инди-лейблов должны были потратить заранее, а вот доход возвращался в их руки очень и очень нескоро. А им, естественно, необходимо было в ожидании гонораров как-то поддерживать компанию на плаву и содержать семьи, ведь инди-лейблы часто состояли буквально из 1-2 человек, которые занимались всеми делами предприятия.

Выкручивались инди-лейблы из вечного безденежья по-разному, в том числе и продажей контрактов многообещающих новичков мейджорам. Такой эпизод был даже в карьере Элвиса Пресли (как вам такое лицо инди-рока?). Его история началась на лейбле Sun Records, но владелец компании Сэм Филлипс быстро почуял надвигающуюся бурю и заломил RCA настолько наглую цену, что и сам не думал, что кто-то решится расстаться с такой суммой ради новичка (не очень спойлер: RCA решились). Sun Records повидал немало таких прощаний: по той же схеме через него прошли Рой Орбисон, Джонни Кэш, Карл Перкинс и Джерри Ли Льюис.

Деньги, впрочем, не были в системе координат владельцев инди-лейблов главной ценностью. Для них важнее была независимость и возможность делать что-то свое. Их аудитория часто была относительно скромной, но преданной и действительно увлеченной. Инди-лейблы хотели не присасываться к золотоносному мейнстриму, а давать голос истинным талантам из народа (по этой причине многие студии располагались в бедных районах), а отношения между подчиненными и начальниками (обычно начальником или даже начальницей – нечто удивительное по тем временам) больше походили не на деловые контакты, а на искреннюю дружбу. Так и зародились по сей день свойственные инди-лейблам ценности: DIY-культура, оригинальность, творческая свобода и более индивидуальный подход.

Несмотря на финансовые затруднения и любительский характер такого бизнеса, инди-лейблы часто первыми угадывали тренды, которые вскоре становились широко популярными и вовсю эксплуатировались крупными игроками. Тогда они уже теряли право называться независимой музыкой и контркультурой. А круговерть востребованных жанров тем временем только готовилась пуститься во всю прыть.

До первых разговоров об инди как о стилистическом, а не родовом признаке было еще долго. Индустрия росла, мейджоры разбухали, в музыке крутились серьезные суммы. Инди-лейблам в этой ситуации было тяжеловато прийти к стабильности, но они продолжали развиваться – причем все более и более разные. Свои небольшие лейблы иногда создавали продюсеры и группы (самый известный пример – The Beatles с их Apple Records).

При всех сложностях некоторым лейблам удавалось достаточно долго держаться на плаву и работать с – уже с точки зрения настоящего – довольно большими артистами. Лейбл Chrysalis Records умудрился проработать независимо с 1969 по 1990 год (позднее его поглотили мейджоры), и в золотые времена на нем записывались Jethro Tull, Procol Harum, Blondie и Билли Айдол. A&M Records, работавший примерно в тот же период, может похвастаться еще более солидным списком артистов, в котором есть The Police и сольный Стинг, Soundgarden, The Human League, Брайан Адамс, Styx и многие другие.

Уже в 70-х DIY-культура панка срезонировала с ценностями инди-лейблов, и они обсыпали каждую кочку. В конце десятилетия в Манчестере возник легендарный лейбл Factory Records, где записывались Joy Division, New Order и Cabaret Voltaire. И здесь нужно притормозить: как раз к постпанку (а то и к панку) прицеплена жанровая эволюция ярлыка «инди», который уже начинал применяться не только к лейблам, но и их музыке.

Инди-культура тем временем была уже вовсе не известным в узких кругах андерграундом, а вполне регулярным гостем чартов. В 1980 году в Великобритании даже появился отдельный хит-парад для независимых синглов. Попасть в этот винегрет могла фактически любая песня, вышедшая не на EMI, Sony Music Entertainment, Warner Music Group и Universal Music Group. В самой первой его версии, например, смиренно соседствовали Black Sabbath, Joy Division, Motörhead и Adam and the Ants, а в следующей итоговой табличке половину списка отхватили New Order и тогда еще очень танцевальные Depeche Mode (сюрприз, почти все ваши любимые артисты – на самом деле инди-рок).

Вскоре бирка «инди» начала функционировать и как стилевое определение. Наибольшим успехом в 80-х фактически пользовались две полярные музыкальные силы: с одной стороны, на танцполах гремел модный синти-поп и новая волна, с другой стороны, весьма востребованным был хэви- и глэм-метал. А тех исполнителей, которые противостояли этим двум лихорадкам и в то же время обычно не вписывались и ни в какие старые жанры, журналисты часто записывали в инди или альтернативный рок – тогда эти термины, как ни странно, значили одно и то же. В США был и третий близкий, но еще более широкий термин – колледж-рок: так называли преимущественно немейнстримные группы, песни которых играли в эфире самоуправляемых и некоммерческих студенческих радиостанций в кампусах.

Под этими зонтиками росли и развивались десятки жанров с уже вполне определяемыми границами и особенностями: нойз-рок, шугейз, дрим-поп, джэнгл-поп, готик-рок, лоу-фай, мэдчестер, построк, спейс-рок и многие другие. Часто в резиновую общность вписывались и те же постпанк с новой волной. Уже даже состав первой гвардии артистов, к которым применяли определение «инди», был довольно разномастным: The Smiths, R.E.M., Pixies, The Jesus and Mary Chain, Sonic Youth, Cocteau Twins, Slowdive.

Интересно, что до поры до времени независимым и альтернативным (в первоначальном смысле этого слова) считался и гранж, который стал одним из самых ярких перевертышей, демонстрирующих, насколько относительным всегда был этот термин. Гранж ведь вышел из андеграунда, но после успеха Nevermind выбился в мейнстрим и породил такое цунами подражателей, которое никак не успокаивается и по сей день. Узкая ниша превратилась в пропасть, нонконформистское движение – в моду, а главные люди жанра уже сотрудничали не с местечковыми предпринимателями, а с влиятельными мейджорами. Здесь пути инди и альтернативы разошлись. Последователи Кобейна и компании сохранили за собой второй термин, хотя было уже не всегда понятно, альтернативой чему они являются.

Пусть и к рамкам альтернативного рока есть свои вопросы, вернемся к пути многострадального инди-рока, который продолжал отращивать новые поджанры. Примерно с начала нулевых он перешел в очередную фазу развития – пожалуй, финальную перед сегодняшним состоянием полного растворения. Каким бы парадоксом это ни казалось, именно этот этап в развитии инди был самым цельным и, пожалуй, даже определяющим.

На рубеже веков инди-рок наконец-то обрел более-менее четкую (и то лишь по сравнению с прошлыми и будущими инкарнациями) форму. Его лидеры, выстрелившие практически одновременно в разных странах мира, с одинаковой категоричностью отворачивались и от властвующей поп-музыки с хип-хопом и R&B, и от популярного ню-метала. В их альбомах, которые вопреки мнимым законам жанра нередко становились коммерчески успешными, было больше обращений к гаражному року 60-х. В остальном все расхватывали свои цитаты из самых разных жанров, начиная от психоделики и заканчивая той же однажды бывшей в немилости новой волной. Королей инди нулевых объединяла сравнительно упрощенная и подчищенная от непомерного дисторшна и прочих финтифлюшек гитарная музыка. Тогда же к инди мокрым листом прицепился еще один термин – постпанк-ревайвл (проще говоря, почти постпанк, но без холода и готического тлена).

Главными лидерами инди нулевых были The Strokes, The Libertines, The Hives и The Vines (некоторые вписывают сюда и The White Stripes, что тоже не беспричинно). Они вдохновили (или косвенно помогли – даже за руку вытащили в мейнстрим через пробитую ими брешь) вторую и последующие волны инди-рока: Arctic Monkeys, Franz Ferdinand, Kaiser Chiefs, The Killers, The Black Keys, Interpol, Kings of Leon, многие другие ключевые для сегодняшнего инди группы и еще больше забытых сиюминуток. Общего у этих коллективов, пожалуй, гораздо больше, чем у Depeche Mode и Black Sabbath из инди-чартов начала 80-х. Но и различий навалом – так что пресса еще тогда подняла вопрос о целесообразности отнесения огромного количества пестрых ансамблей к одному жанру.

Карьера многих артистов золотой эпохи инди-рока прекрасно себя чувствует до сих пор. Однако в разы больше появлялось групп-однодневок, которые лишь удачно попадали в ритм моды с одной-двумя песнями или альбомами, а потом так же быстро угасали. Инди-сцена пустела так стремительно, что критики заговорили о «мусорном инди-полигоне». Как будто бы в ответ на эти обвинения вскоре жанр инди стал употребляться в описании групп даже слишком часто. Самого андерграунда тоже стало побольше, а уж его возможности быть на виду выросли еще заметнее. Появились ребята, не зависящие даже от независимых лейблов. «Зачем связываться с незнакомыми дядьками, даже самыми дружелюбными и либеральными, если можно просто записать песню в собственной спальне и закинуть ее в Bandcamp и SoundCloud?» – подумали эти скромные самоучки и сделали бедрум-поп еще одной неотъемлемой частью современного инди.

В конце концов, даже сама возможность открыть собственный инди-лейбл стала гораздо ближе. И вовсе необязательно держать его на рационе, вписывающемся в некий каноничный инди-звук. Рост популярности нишевого бизнеса не обошел и музыкальную индустрию, и многие мелкие лейблы сегодня работают исключительно с определенным набором жанров. Остались, конечно, и компании вроде Domino Records, где Arctic Monkeys, передовики производства, уживаются с электронщиками Hot Chip и экспериментирующей певицей-сонграйтером Джулией Холтер. Но есть и узкоспециальные лейблы, чьи приоритетные жанры никак не влезут уже даже в свободное определение инди. Ну право, кто станет причислять хардкор-панк или трэш-метал к инди только потому, что какому-то норвежскому независимому лейблу приспичило организовать вокруг них свою деятельность?

Так по какому же принципу этот термин используют сейчас? Может, снова ориентируются на контраст мейджоров и инди-лейблов? Ну да, как же: The Killers, например, сотрудничают с Island Records – и лейбл-то действительно независимый, вот только сейчас с ним так же ровно работают, например, Элтон Джон, Incubus и Ариана Гранде, которых никому в здравом уме не придет в голову записать под этим заголовком. А если открыть список артистов Sony Music, одного из большой тройки мейджоров, вы увидите там Kasabian, Kings of Leon и Franz Ferdinand, которые из дома не могут выйти, чтобы их кто-то не назвал инди-роком.

Противопоставленность мейнстриму? Но, извините, какому из? При всем кажущемся однообразии современной поп-музыки все далеко не так просто и плохо. Полные стадионы, платиновые пластинки, масштабные гастроли – это все сейчас бывает у артистов совершенно любых жанров. Музыки и способов ее распространения сегодня настолько много, что даже авангардный панк-джаз или психоделический синти-регтайм может найти своих ценителей.

Крики с места про DIY-культуру и свободный дух немного ближе к правде: это большинство так называемых инди-групп ценят по сей день. Но и эта теория терпит крах. Инди – песочница довольно большая, и в ней уже давно завелась своя иерархия и свои топы, которые спокойно пользуются всеми радостями жизни вполне масскультурных артистов. Поставить себя в оппозицию хит-парадам они тоже особо не стремятся.

Жанровые склонности, в конце концов, и вовсе не выдерживают вопросительных взглядов. Arcade Fire часто уходят в амбициозный арт-рок, Haim смешивают классический рок с R&B, The xx колдуют атмосферный минимализм. А ведь инди-рок – это еще не все; в ходу нынче и такие термины, как инди-поп, инди-фолк и индитроника (которые, впрочем, при случае все равно удобно укладываются в инди-рок).

И все же этим термином постоянно пользуются. Причем пользуются скорее интуитивно: даже поверхностно знакомому с современными жанрами человеку примерно ясно, что London Grammar и Blossoms можно отнести к инди, а Them Crooked Vultures и Тейлор Свифт – нет. Зато в обратную сторону эта хитрость практически не работает. Когда вы видите под новым альбомом строчку «инди-рок», вы и близко не можете представить, услышите ли вы сейчас бодрые гитарные песенки, модную танцевальную электронику, комнатный лоу-фай или заунывный дарквейв.

Впрочем, часто ли такие группы презентуются лишь с одним неотступным ярлыком, смысл которого мы пытаемся понять? Нет, обычно в Википедии, рецензиях и даже просто постах обыкновенных пользователей с ним соседствуют более определенные жанры. Например, по версии английской Википедии, alt-J – это не только инди, но и арт-рок и фолктроника, а Tame Impala в русской – это еще неопсиходелика и дрим-поп. С этими дополнениями все становится гораздо яснее, не так ли? Но тогда зачем вообще добавлять в досье коллективов этот злосчастный инди-рок, если их стиль вроде бы сполна может быть выражен другими терминами?

Пожалуй, что все-таки не сполна. Инди во многих случаях выступает в качестве некого разжижающего раствора для прочных монолитов других жанров. Лишь с большой долей сомнения можно, допустим, сказать, что Cage the Elephant играют чистый блюз-рок или гаражный рок. Однако, если добавить к этому уравнению абстрактный инди-рок, все вроде бы становится на свои места.

А еще проще – для многих журналистов и фанатов – просто кинуть в пустоту этот таинственный и, по сути, очень ленивый термин. Ведь он уже ничего не обозначает – и в то же время может обозначать что угодно. А что делать с группой, которая на первом альбоме витала в психоделике, на втором – ударилась в альтернативный хип-хоп, а к третьему – закупилась винтажными синтезаторами? Просто записываем в инди – и проблема решена (как будто бы). Очень удобно.

Но не только меломанской лени и жанровым перипетиям инди-рок обязан своей расхожестью. Еще когда-то в 00-х, когда The Libertines анонсировали квартирники со свободным входом на своем сайте, а Arctic Monkeys носили Adidas, мейджоры поняли, что инди продается. Девушки и юноши (а молодая аудитория является главной целью всей индустрии еще с 50-х) видели в героях того времени если не себя, то хотя бы тот образ, к которому они стремились. Инди-кумиры были для них не сияющими где-то вдалеке звездами среди огромной свиты, отвечающей за их сложный и неестественный образ и вырезанные по лекалам стерильные песни, а своими ребятами, которые и одевались по-простому, и с поклонниками общались по-дружески, и песни писали честные и шершавые, как сырая правда жизни.

Если забыть о чисто музыкальных различиях, это была практически та же история, что и 50 лет назад: инди-лейблы снова ввели в моду новый тренд, молодежь снова оценила DIY-эстетику и возможность соотносить себя с артистами, а мейджоры снова схватились за этикетку, которая хорошо продается и заявляет, что их подопечные аутентичны, открыты для экспериментов и свободны от давления со стороны вышестоящих. Вот только она и в каноничном золотом веке пестрела с довольно разных товаров, а потом пиарщики и вовсе разошлись на полную катушку.

Этот большой взрыв инди с последующим абсолютным рассеянием не просто так случился именно сейчас. Нет, он вряд ли мог бы произойти во времена, когда запись на коленке еще не была настолько доступной и простой, когда локальная мода не могла в одночасье стать всемирной и когда даже самое количество мировой музыки было не настолько обильным, чтобы стремление выделиться было критичным. Сейчас все это есть. Артистов и стилистик стало настолько много, что необходимость постоянно удивлять, экспериментировать и переизобретать себя – забудем здесь о поп-концерне, который работает по своим правилам и в плане музыкального развития как раз плетется позади – стала для всего огромного сообщества артистов, работающих вне вершины этого мнимого Олимпа, чрезвычайно важной.

Стала она в то же время и более доступной. Раздобыть приличное оборудование и инструменты стало проще и дешевле, как и найти нужных музыкантов. Источников вдохновения стало больше, и большинство из них – на расстоянии двух кликов. Как было раньше? В городок приезжали Sex Pistols, и на следующей неделе вся молодежь уже торчала по подвалам и пыталась играть панк. Один парень в компании доставал пластинку The Beatles – и вот уже весь его круг общения сходил с ума по ритм-н-блюзу и пытался создать на этой основе собственную группу. Услышать что-то новое и тем более не имеющее популярности там, где ты жил, было сложно. А сегодня музыкант может случайно наткнуться на YouTube на записи редких песен 20-х, расслышать в них что-то классное и внедрить это уже в следующую свою песню. Или можно узнать о зародившемся в каком-нибудь пригороде Лондона поджанре не когда он уже будет захватывать весь мир, а буквально через трансляции первых концертов самых ранних его представителей. А на следующий день новинку подхватит какой-нибудь молодой гитарист из Швейцарии, который вообще-то обычно играет хард-рок, и снежный ком продолжит реактивно катиться по миру, вбирая в себя новые неожиданные влияния.

Инди – это чистый постмодернизм и в этом смысле штука очень современная и показательная. Это вовсе не жанр. Антижанр? Постжанр? Скорее, так. Он показывает уже не наполнение каждой конкретной ячейки, предназначенной для конкретной аудитории и функционирующей по конкретным правилам – все это уже отмирает – а состояние музыки в целом.

Так если это настолько светлый и радужный мир, где возможно что угодно, почему многие группы стремятся откреститься от слова «инди» как от позорного клейма?

Инди-роком сейчас называют какие угодно жанры, но общим знаменателем этого спектра считают все же один конкретный период и один чуть менее конкретный стиль – ту самую золотую эпоху в начале нулевых: The Strokes, The Libertines и их последователей. И ту, и другую группу широко обожают до сих пор и нередко одаривают титулами самых влиятельных музыкантов начала века. Впрочем, сегодня, когда поднятый ими в воздух песок улегся и импульсивные восторги уступили место более рациональному восприятию реальности, не все оценивают этот период так высоко.

Например, онлайн-журнал Noisey, обозревая книгу Лиззи Гудман «Meet Me in the Bathroom», практически единственную попытку глубоко осознать нью-йоркскую рок-сцену начала нулевых, рискнул поставить под сомнение традиционную систему оценок. Автор статьи утверждает, что группы той поры были не инновацией, а лишь несведущей реинкарнацией наследия прошлого. На заглавный вопрос – статья называется «Отбросила ли эра The Strokes рок-н-ролл назад?» – он склонен ответить положительно. Сегодня в чартах доминирует поп, хип-хоп и R&B, новые популярные инди-рок-группы всегда заигрывают с этими жанрами, а главным рок-обитателям хит-парадов недостает энергетики – так, по крайней мере, считает журналист Noisey. Писательница же, кстати, уверена в том, что инди-группы того периода все-таки добавили что-то новое к рок-канону; а если и нет, то это не имело бы смысла, потому что она не считает новаторство и развитие жанра главными критериями интересности любого искусства.

Эти прения субъективны, но показательны. В самом узком своем значении инди-рок нулевых обозначал лишь некий новый «гитарный» жанр, очередную стадию развития, у которой на этот раз практически не было общей идеи. Многие представители этой прослойки в чистом виде – именно без разбавления другими жанрами, расширения по всему спектру и независимых экспериментов – действительно были и остаются взаимозаменяемыми худощавыми мальчиками с гитарами, многие из которых так и остались где-то в последней предсетевой эре. Те же Arctic Monkeys и Kasabian не желают существовать лишь в этом узком и скучном контейнере. Им нужна свобода. А железобетонные жанры, которые сегодня все еще пытаются блюсти некоторые пуристы (причем чаще фанаты, чем сами музыканты), – это ее ограничение. Мы живем в постжанровую эпоху, и если сегодня инди обозначает хоть что-то, то это лишь постепенный распад традиционной системы.

Инди-рок в узком смысле, джинсовый и лохматый, давно изжил себя, но он продолжает процветать как порожденное им бескрайнее полотно с растушеванными контурами и смешанными красками, как куда более просторный и демократичный мирок. Да простят нам литературоведы наивное заимствование из их языка, но сегодняшний инди-рок – это ни много ни мало разгул идиожанров, то есть жанров авторских, своеобразных и едва ли воспроизводимых. И в этом толковании это куда более жизнеспособное, вечнозеленое и перспективное явление.