«В музыке вообще нет безопасности»: 30 цитат Джоша Хомма

Мне нравится двигаться вперед и замечать на обочине вещи, которые подсказывают, куда именно мне идти.

Ставить людей в неловкое положение – одно из моих хобби. Всегда надеюсь, что половина людей поймут шутку, а другая половина – это и есть шутка.

Думаю, одна из самых классных вещей, которые ты можешь сделать, – это исчезнуть ненадолго, потому что это дает тебе возможность возродиться. Как бы выскочить из джунглей.

Ничем не рискуешь – ничего не получаешь. Хочешь быть знаменитым – тогда ничего страшного, если музыка искусственная, потому что слава – понятие нереальное.

Музыка – единственная известная мне штука, в которой вообще нет никаких правил.

Гитарные соло, как по мне, это такой довольно четкий способ высмеять гитарные соло.

Я всегда считал себя трудоголиком… Я работаю так, что мне приходится переворачивать себя с ног на голову, подвешивать себя за щиколотки и выжимать как мокрый свитер, и то же самое мне приходится проделывать и с другими людьми, потому что, как мне кажется, так и выходит что-то хорошее.

Я довольно бодрый и веселый парень, знаете? Мне не нравятся люди, которые себя жалеют, и я обычно стараюсь держаться подальше от таких.

Пластинки не обязаны быть идеальными. Не надо каждому двигаться налево, когда все идут налево. Мне нравится слышать ошибки.

Любая группа в первых двух альбомах просто пытается угнаться за своим вдохновением.

По-моему, лучшее, чему я могу научить свою дочь, это то, что она не объект и не трофей, что она может доверять себе и верить в себя и что ты – это не твои вещи и не твоя работа.

Я начал играть на гитаре, потому что никакой родитель не купит своему восьмилетнему ребенку барабаны, разве что они в разводе и кое-кто пытается насолить жене.

Когда ты ожидаешь чего-то от музыки, ты уже ждешь слишком многого.

У меня всегда было отличное чувство юмора, и я всегда хотел, чтобы оно проникало в музыку, потому что я не воспринимаю себя серьезно. Музыку я воспринимаю серьезно, но я же знаю, что я не дар божий, разве что для мамы моей.

Был бы я только в одной группе, у меня возникла бы проблема с количеством времени между альбомами, потому что я не хочу размахивать только одним флагом. Я просто хочу быть частью чего-то крутого.

Люди думают, что, когда они играют безопасно, они пытаются сохранить то, что имеют, но в музыке нет никакого сохранения. В музыке вообще нет безопасности.

Я вообще не перфекционист. Я люблю провалы. Люблю ошибки. Люблю странное. Люблю характеры. Люблю недостающие зубы. Я люблю красоту, потому что твой взгляд смещен от центра. И как это можно увидеть среди городского шума? Поэтому я люблю пустоту.

Музыка – лучший известный мне способ сказать то, что сложно выразить на английском. Слова иногда мешают.

Это как рыбу поймать, понимаешь? Рыба красивая, а не рыбак. И я думаю, что те, кто не понимал этот подход в Queens, больше не с нами. И если я когда-нибудь начну думать, что рыбак красивее рыбы, надеюсь, меня тоже выпрут к чертовой матери.

В Kyuss и Queens мы разрешаем людям записывать наши концерты, будь то аудио, видео или и то и другое. Ты этим сегодня вечером как раз и займешься, но ты же ничем не отличаешься от кого-то, кто купил билет. Потому что обмен музыкой – вот что должно происходить. Это одна из немногих вещей, которые мне нравятся в The Grateful Dead, типа: «Нужна запись от 2 июня 1967 года? Можешь достать такую». Мне бы, наверное, не понравилась записанная музыка, но это все равно возможно. Проблема для меня в том, что люди продают наши лайвы за слишком большие деньги. Само видео и доставка – столько они и должны стоить.

Мне нравится писать о вещах мрачных и извращенных. Поэзия, кажется, прячется в таких моментах, когда ты начинаешь в темноте и тянешься к свету – это и делает для меня все менее депрессивным.

Можно либо создавать, либо воссоздать и эмулировать. Борьба за второе место – это мне неинтересно. Дело вообще не в победе, а в том, чтобы делать что-то свое.

[Многие группы в туре] обращаются друг с другом ужасно: они жалкие, просто ужасные, грубые, жестокие, бессердечные, чертовски тупые расисты, сексисты и гомофобы. Они как раковая опухоль – разрушают все, что было здорово, изнутри.

Если хочешь идти своим собственным путем, это для тебя подходящая работа. Люди ненавидели Kyuss. Я настолько привык к тому, что нас не любят, что начал просто повторять: «Ага, ты просто не понимаешь». Это становится твоей мантрой. Вот так можно создать новую сцену. Так можно создать новый звук. Цель в том, чтобы не быть со всеми остальными.

Если ты хочешь отличаться от других, в тебя полетят камни. Так что нужно научиться любить эти камни.

Ну, не знаю, что означает термин «феминизм», честно говоря. Но я точно знаю, что для женщины быть сильной, независимой, образованной, стойкой и чуткой настолько же важно, как просыпаться по утрам. Если под феминизмом подразумевается погоня за мечтой, развитие своих талантов, разрушение предвзятых идей (особенно своих собственных), доверие к себе, оттачивание своего ума и здравого смысла, избегание консервативной тупости, уважение к себе и к окружающим, борьба за свои взгляды, расширение своего терпения, принятие себя и других, любовь к своей семье и подвергание сомнению любой общности, требующей категорического подчинения, тогда я за.

В одном я точно уверен: быть матерью – самая важная и самая сложна работа в мире. Неважно, одиноки ли они, замужем и вообще чем они занимаются с 9 до 5. Матерей надо прославлять и почитать.

Музыка – это такая племенная вещь, и она должна в первую очередь ударять тебя в промежность и в живот. Потом может ударить и по голове. А если нет, то и с первыми двумя местами отлично.

Я не [рассказываю о своем оборудовании] всего лишь по той причине, что мой звук для меня важен и я вырабатывал его много лет с помощью всяких небольших трюков. Мне почти кажется, что, если ты раскроешь слишком много этого, ты отдашь что-то близкое и дорогое тебе. Как будто ты кладешь это все на алтарь и говоришь: «Вот, все возьмите по кусочку».

[Eagles of Death Metal] для меня не сайд-проект. […] У меня музыкальная шизофрения, и это одна из моих личностей.