Ленинградский рок-клуб: воспоминания участников

История ленинградского рока насчитывает несколько попыток объединить музыкантов для решения проблем с концертной деятельностью, причём первая из них была предпринята чуть ли не в начале 1970-х годов. Все они, правда, заканчивались ничем. Некие сдвиги наметились в самом начале 1981 года. В Ленинграде к этому моменту было решено создать в экспериментальных целях несколько молодёжных творческих организаций для художников, писателей и музыкантов. В основном, чтобы проследить за их попытками саморазвития в условиях относительной свободы творчества. То есть, инициатива создания рок-клуба вставала в один ряд с возникновением Товарищества экспериментального изобразительного искусства (ТЭИИ) и писательского «Клуба-21».

С инициативой открытия подобной организации ещё в январе выступили известные в рок-кругах люди: Геннадий Зайцев, Федор Столяров, Юрий Байдак, Игорь Голубев, Владимир Калинин, Татьяна Иванова. Все они так или иначе имели отношение к музыкальному творчеству либо к организации концертов. После упорных переговоров с директором ЛМДСТ А. А. Ивановой было принято судьбоносное решение: рок-клубу – быть! Более того, от дома самодеятельного творчества новая организация получала ещё и концертную площадку по хорошо знакомому любителям отечественного рока адресу: ул. Рубинштейна, 13.

Многие группы, вступившие в рок-клуб, сейчас считаются классикой русского рока: Аквариум, Зоопарк, Кино, Алиса, ДДТ, Телевизор, Пикник… Список можно продолжать.

Деятельность Ленинградского рок-клуба оценивается по-разному, встречаются и совершенно полярные точки зрения. Положительное значение, безусловно, было. Музыканты получили сцену, аппарат и возможность легально выступать перед публикой! Правда, сначала надо было всё-таки вступить в ЛРК… Были и более спорные моменты. Одна из наиболее животрепещущих тем – роль КГБ в его возникновении. Согласно одной из точек зрения, в основе которой лежат перестроечные откровения экс-генерала госбезопасности Олега Калугина, рок-клуб был создан по инициативе Конторы Глубокого Бурения «с единственной целью: держать это движение под контролем, сделать его управляемым». По другой точке зрения, прямого отношения к открытию рок-клуба КГБ не имел, но бдительно наблюдал за происходящими в нём процессами и осуществлял свой чуткий контроль. При этом главными ограничителями свободы выступали сами же музыканты – члены Совета рок-клуба. Справедливости ради замечу, что попытка КГБ посредством рок-клуба контролировать умы и сердца ленинградских любителей рока всё-таки провалилась.

По образу и подобию Ленинградского рок-клуба в своё время открылась Московская рок-лаборатория, многочисленные рок-клубы в Свердловске и других городах… Правда, уже вскоре после распада СССР и перехода музыкальной индустрии на коммерческие рельсы все эти организации стремительно обошли в небытие.

История Ленинградского рок-клуба и прояснение многих аспектов его деятельности – задача явно не в формате подобных статей, поэтому столь глобальные изыскания отложим до лучших времён, а сейчас обратимся к воспоминаниям людей, имена которых у всех на слуху и которые не раз выходили на сцену ЛРК и несли рок в массы.

• Борис Гребенщиков (Аквариум):

  Мне очень нравилось, как потом наши собственные коллеги собирались и постановляли: «Аквариум» запретить, лишить на полгода права на выступление, лишить литовки на полгода или даже на год за то, что я где-нибудь выступил в кимоно. Годик приблизительно 1983-84-й. Замечательная картина: день, лето, во дворе, где я жил, — выездное собрание Рок-клуба. Приходят 20 рокеров, которые на полном серьёзе, сидя на ржавых трубах на дворовой помойке, проводят собрание о том, чтобы исключить «Аквариум» из Рок-клуба на полгода или год за дачу несанкционированных концертов. Сидит Гена Зайцев, председатель с волоснёй по пояс, и все рокеры такие: «Да, ребята поступили политически некорректно, что сыграли на домашнем концерте какую-то незалитованную песню!» И все рокеры голосуют: «Кто за? Так, Марьяна, почему ты не голосуешь? Воздерживаешься? Запишем». Девушка-секретарша записывает: восемнадцать «за», двое воздержались.

• Владимир Рекшан (Санкт-Петербург):

  Мы вызвали тот ветер перемен, о котором пели Scorpions. Кстати, «Скорпионы» приезжали к нам в рок-клуб. Подхожу однажды к рок-клубу, встречаю Михайлова и Гуницкого, и они по секрету мне сообщают: «Сейчас приедут “Скорпионы”». И правда, едет по улице Рубинштейна огромный лимузин и заезжает во двор. Из него выходят громадные мулаты с рациями, а за мулатами – певец Клаус Майне, невысокий господин в кепочке. Один из мулатов приказывает мне: «Ты тут пока машину посторожи». Он меня, похоже, за охранника принял. Тут появилась камера, и началась съемка. Мы поднялись по заплеванной лестнице на второй этаж. «Скорпионов» стали снимать в комнате рок-клуба. Затем все спустились в зальчик, там была маленькая сцена, метра четыре квадратных. Гуницкий и Михайлов хотели со «Скорпионами» подружиться, но те, засняв бесплатную массовку, сели обратно в лимузин и уехали. Гуницкий и Михайлов кричали им вдогонку: «Чтоб вы, гады, больше к нам не приезжали!». И в самом деле, больше в рок-клубе «Скорпионы» не появлялись.

• Михаил Борзыкин (Телевизор):

  Ленинградский рок-клуб дал нам возможность быть заметными. Мы выступали как таран для комсомольцев-ретроградов, мы должны были сдвинуть с мертвой точки местную партийную бюрократию. Одно время даже бытовало понятие «красный клин», в виду имелись ДДТ, Алиса, Телевизор. На нас давили, но мы не сдавались. Году в 1986-м Телевизор попросили не исполнять на фестивале две песни, которые не прошли «литовку». Два текста, которые мы подготовили для исполнения, не устраивали ребят из обкома. Но программа была готова, и мы решили их рекомендацию игнорировать. Нас запретили на полгода, потом еще на полгода, потому что мы, невзирая на запрет, сыграли несколько подпольных концертов.

• Олег Гаркуша (АукцЫон):

  Я очутился в Ленинградском рок-клубе в 1981 году. Привел меня туда Андрей Бурлака, работавший в то время ведущим дискотек в ДК имени Первой пятилетки. Оказавшись в рок-клубе, я почти сразу познакомился с Гребенщиковым, Цоем и Кинчевым. Правила, принятые в рок-клубе, теперь могут показаться необычными. По субботам проходили общие собрания, куда надо было приходить отмечаться. Все рассаживались, и в алфавитном порядке выкрикивались названия групп. «Аквариум!» – «Здесь!» – отвечал Гребенщиков. «Аукцыон!» – «Тут, тут», – подавал я голос. За неявку на перекличку могли исключить из клуба… Несмотря на то что в создании рок-клуба принимал участие Комитет госбезопасности, он сплотил многих музыкантов, которые были разбросаны по всему городу. До него в Ленинграде не было мест, где все могли бы общаться, выступать, обмениваться чем-нибудь, а в рок-клубе был нормальный зал и приличная аппаратура. Не могу сказать, что та система, в которой мы все жили, была лучше или хуже нынешней. Просто время было такое. Другое.

• Дюша Романов (Аквариум, Трилистник):

  Ленинградский Рок-клуб — с 1981 года — «место силы» в мистической терминологии отечественного рок-н-ролла. Исходившие из него энергетические потоки могли как возвеличить, так и унизить до невозможности любое явление в андеграундной музыкальной жизни Ленинграда. Чаще эти потоки возвышали, и порой до недосягаемых вершин. Но с потерей этого свойства Рок-клуб затих сам собой… Рок-клуб давал документ, обозначающий возможность соответствия рок-концерта официальному пониманию концерта как такового, и тем самым снимал с любого чиновника естественный страх за своё будущее. И — более того — давал возможность, случись что, свалить всю вину на Рок-клуб.

• Юрий Каспарян (Кино, Ю-Питер):

  Я помню, как прошел первый концерт группы Кино в рок-клубе. Отзывы на него давали самые противоречивые, в основном отрицательные. Тогда общество очень интересовалось музыкой, и критиков было даже больше, чем музыкантов. Тем не менее рок-клуб помог нам, да и не только нам. Благодаря ему стали возможными открытые выступления. Когда он появился, все радовались, что можно будет немножко поиграть. Попасть туда было очень непросто, нам назначали прослушивание перед каждым фестивалем!

• Анатолий «Джордж» Гуницкий (один из основателей Аквариума, поэт, журналист):

  Рок-клуб в 1980-е был совсем не тем, что мы сейчас понимаем под словом «клуб». Он представлял собой место общения, взаимного контакта музыкантов. Подобных структур нет уже нигде… Цензура текстов, так называемая «литовка», была важным аспектом нашей жизни. За нее отвечал репертуарный отдел, заведовать которым поставили профессиональную журналистку Нину Барановскую. Это был свой человек во всех отношениях, она пришла на эту должность потому, что знала музыкантов, и музыканты доверяли ей. Она, конечно, ничего не задерживала. Благодаря Нине Барановской группы исполняли на законных основаниях все, что сочиняли. Каждая новая группа должна была пройти прослушивание на совете рок-клуба, который состоял из пяти человек, включая меня… Поскольку мы были не советские чиновники, то сохраняли лояльность, хотя старались соблюдать критерии отбора. Я помню прослушивание группы «Кино», которое происходило в общежитии где-то в Автово. Эта команда была еще совсем юной и дико нам не понравилась. Но мы взяли их на какой-то фестиваль, они сыгрались, и все пошло нормально.

• Всеволод Гаккель (Аквариум):

  Рок-клуб был, видимо, единственно возможной официальной формой объединения в то время. Он стал мостиком, который соединил нас и систему, разрешившую нам выступать. Но, на мой взгляд, в этом была и некая сдача позиций с нашей стороны. Все группы переписали, ввели «литовки», на каждый текст ставили штамп «разрешено к исполнению» и выносили выговоры «провинившимся». Нас смогли контролировать, и творчество было уже не естественным проявлением духа свободы, а частью системы… Я категорический противник любой структурированной организации. Рок-н-ролл не подлежит структурированию. Рок-музыка была в андеграунде и, с моей точки зрения, должна была оставаться в нем до конца: и при идеологической советской системе, и при капитализме, когда появилось сильное искушение звездностью, – даже «Аквариум», став супергруппой, начал играть по-другому. Поэтому, если рок-клуб и нужен, он должен быть другим – без членства, без собраний, без комиссий, без «литовок».