«Многим людям нечего сказать, и они постоянно об этом говорят»: 13 цитат Боно

Элвис Пресли рушил стены, разделяющие людей. Никто не воспринимает его как политика, тем не менее он был политиком, ведь благодаря его песням многие взглянули на мир другими глазами.

Это звучит скучно, но наше лекарство на сегодня — написание песен и попытка поднять U2 на новый уровень. Я знаю, что ремесло может быть опасной вещью… но мы, как правило, надеемся на магию комнаты, в которой собираемся вместе. Особое гитарное соло, мощная мысль или настроение.

Чем вы старше, тем упорнее вы ищете вечные мелодии, соответствие словам… У вас в голове есть острый вопрос, требующий ответа, который вы можете найти в песне. Иначе зачем люди вообще слушают музыку? Леонард Коэн прозвал это «песенной башней». Это означает уход с улицы, уход от жизни «обычного прохожего». Мы потратили на эти песни [с альбома Songs Of Innocence] много времени, но я знаю, что они могут надолго оставаться со слушателем. Меня и самого некоторые из них до сих пор не отпускают.

О том, почему Боно почти никогда не появляется без солнцезащитных очков:

Мои глаза очень чувствительны к свету. Если меня фотографируют, я буду видеть вспышки оставшуюся часть дня. А глаза покраснеют…

О смене продюсера и расширении звукового ландшафта после альбома War:

Мы стояли на распутье, могли повернуть налево или направо, но решили пойти прямо. Я предложил, чтобы отправиться туда нам помогли Брайан Ино и Даниэль Лануа. Но новое отправление стало продолжением: мы отправились в путь к импровизации с теми же тремя инструментами: гитарой, бас-гитарой и барабаном.

Мы хотели создать атмосферу рок-н-ролла и отдать больше, чем берем. У нас был как регресс, так и прогресс. Мы шли назад, отступая от изначальной цели, которая состояла в том, что шепот может быть громче крика. Брайан Ино и Даниэль Лануа помогли другим артистам в переходный для них период, например, Talking Heads или Дэвиду Боуи, которому Ино помог возродиться, когда тот приехал в Берлин потухшим после своего фанк-путешествия.

О музыкальных поисках:

В 80-е годы мы кидали камни в других людей, в 90-е мы кидали камни в самих себя […] Мы были излишне самоуверенны и напыщенны. Лёгкой коррекцией было уже не обойтись, требовались радикальные меры — взять большую пилу и спилить это чёртово дерево [Джошуа].

О том, как участники U2 поначалу были очень расстроены своим выступлением на Live Aid в 1985 году, и после него группа могла распасться:

Мы были в отчаянии, и это вогнало нас в депрессию. Было ощущение, что на глазах миллиарда людей я застрелил U2 прямо в голову (смеется). Сейчас, когда мы оглядываемся назад, нам кажется, что выступление было эффектным. Но в то время мы не знали, поймут ли его люди.

Понимаете, в первую очередь я автор песен, во вторую — певец, и только потом — исполнитель, но иногда исполнение оказывается самой сильной стороной. На сцене я часто пытаюсь найти не столько способ пропеть песню, сколько способ как-то выразить ее. Наверно, я поступаю так из-за ограниченных вокальных данных. Я не великий певец и даже не очень-то хороший, потому и обращаюсь к другим методам. И поэтому я использовал эти белые флаги — идею флага, отмытого от всякого цвета, идею капитуляции. Если уж и стоило размахивать каким-либо флагом, то только таким.

В случае с Live Aid мне хотелось найти способ заставить людей прочувствовать выступление визуально, мне нужен был символ. Так что, когда я увидел в толпе эту африканскую девушку, которая кричала мне, звала и звала… я импульсивно спрыгнул. Ее давили и ударяли, и я вытянул ее. Я почувствовал, что, держа этого человека, я держусь за всю аудиторию. Я как будто бы обнимал всех зрителей.

Это рискованное дело. Я сбрасывал со сцены барабаны, опрокидывал стереосистемы, жег электрогитары. Заметил, что постоянно прибегаю к таким действиям. Сейчас я знаю, что все дело было в неуверенности в своих певческих способностях.

Об Эдже:

Этот парень никогда не спит. Когда мы ведем запись пластинки, он часто играет на гитаре всю ночь напролет. Я предлагал ему снотворное. Но он ответил, что лучше пластинка будет похожа на крэк, чем на валиум. Эдж не только является моим дражайшим другом. Он как лучшая в мире спутница жизни — остается загадкой для своего самого близкого человека. И еще он единственный, наверное, не в курсе, что является влиятельнейшим гитаристом мира последние 25 лет.

Во время выхода альбома Zooropa я думал, что он гениален. Я действительно думал, что наш поп-формат лучшим образом отражал наши эксперименты и альбом был этаким «Сержантом Пеппером» от U2. Я был слегка неправ. В действительности наше поп-исполнение нас подводило. Мы не создавали хитов. А какой же Сержант Пеппер без поп-музыки?

О ранней технике игры Адама Клейтона:

Адам делал вид, что умеет играть на басу. Он пришёл и начал бросаться словами вроде «высота струн» и «лад» и сбил нас с толку. У него был единственный усилитель, поэтому с ним никогда не спорили. Мы думали, этот парень — музыкант, он знает, о чём говорит, но однажды обнаружили, что он играет не те ноты, что-то не так, понимаете?

Альбом Songs Of Innocence был подарком. Apple заплатила нам, но не ту нелепую сумму ($100 млн долларов), о которой сообщалось. Бесплатная музыка наносит ущерб нашим друзьям-сонграйтерам. Я не имею в виду нас, у нас все в порядке. Люди говорят: «Играйте вживую, зарабатывайте на футболках». Идите к черту! Все эти потоковые сервисы вроде Spotify — хорошая  альтернатива бесплатной музыке, но, чтобы стать альтернативой платной музыке, модель  должна измениться. Если перекрыть бесплатный доступ, люди просто вернутся на BitTorrent. Думаю, музыкальной индустрии нужно стать более организованной, она  должна начать экспериментировать с подходами. И мы пытаемся.

О Songs Of Innocence:

Честно говоря, есть что-то в звучании этого альбома… чересчур организованное. Такое случается, когда слишком долго сидишь в студии. Но он назван Songs of Innocence неспроста. Это вызов для группы после всех долгих лет — написать именно песни, а не звуковые фейерверки или экспериментальные треки. Можем ли мы писать долговечные песни? Если говорить о наших друзьях, поэтах Дэмьене Райсе и Глене Хансарде, то у них есть одна лишь гитара, так что у их песен и лирики больше шансов жить. Но в группе вы можете многое скрыть: добавить немного крутых, не особо логичных заключений здесь, зарисовать ландшафт — и можете скрыть факт отсутствия песни как таковой. Но если говорить о данном альбоме, то за один концерт мы можем сыграть хоть десять песен из него. Как у артистов, у нас есть особое чутье на то, имеет песня успех или нет. Мы знаем, когда это случается. Она либо работает, либо нет. По части повествования у нас есть дополнительная помощь в виде этого мультимедийного аппарата. Но я знаю, что я смогу спеть эти песни в ресторане за гитарой и они будут приняты хорошо.

О Дэвиде Боуи:

В первый раз я увидел Боуи, когда он пел Starman в Top of the Pops. Он казался созданием, упавшим с неба. Американцы высадили человека на Луну, а у нас был свой британец из космоса, с матерью-ирландкой. Эти песни были отобраны мною очень тщательно. Это вся моя жизнь подростка в качестве фаната Боуи. Я все еще являюсь его фанатом, но тогда мое сердце и разум были очень восприимчивы к музыке, и его песни оказали на меня огромное влияние. U2 многим обязаны Боуи. Он познакомил нас с Берлином, студией Hansa и Брайаном Ино. С высоким пением, выходящим за рамки мужского голоса, постановкой шоу и попытками быть новаторами.

Многим людям нечего сказать, и они постоянно об этом говорят.