1. Что такое Московская рок-лаборатория?
Чтобы ответить на этот основополагающий вопрос, нужно хорошо представлять себе, как развивалась рок-музыка в СССР. По закону исполнять свои произведения со сцены и получать за это гонорар могли лишь члены Союза Композиторов. Рок-музыканты таковыми не являлись и потому считались любителями, к тому же идеологически чуждыми. Власть то игнорировала всю эту гитарно-ударную вольницу, то начинала с ней бороться. Некоторые коллективы, например, Машина Времени, смогли получить профессиональный статус, устроившись на работу в Росконцерт или разные городские филармонии. Это открывало путь на стадионы, но влекло за собой и массу неприятных ограничений. Поэтому большинство групп предпочитало не связываться с системой, а музицировать на свой страх и риск.
Наконец выработалась компромиссная идея: под присмотром властей создавалась организация, которая предоставляла бы «подпольным» группам определённую свободу — возможность репетировать, давать концерты и даже записывать альбомы. Кроме того, так возникала возможность собрать все эти группы воедино и следить за всеми ними сразу. И одновременно отсекать и подавлять тех, кто не хотел принимать предложенные правила игры.
Первой ласточкой такого подхода в 1981 году стал Ленинградский рок-клуб, созданный при Ленинградском Доме Молодёжного Самодеятельного Творчества (ЛДМСТ). В застойные годы многим он казался настоящим оазисом свободы, и жители других городов смотрели на ленинградцев с завистью. Но с каждым днём времена меняются: затеянная Горбачёвым перестройка значительно расширила окно возможностей, и рок-клубы стали массово возникать в самых разных городах. Одним из подобных учреждений являлась и Московская рок-лаборатория. Формально она подчинялась Главному управлению культуры исполкома Моссовета, но при этом обладала некоторой свободой манёвра.
2. Где она находилась?
Штаб-квартира рок-лаборатории находилась в самом центре Москвы, в помещении Единого научно-методического центра (далее — ЕНМЦ) Главного управления культуры в Старопанском переулке, 1/5. Журналист Владимир Марочкин вспоминал, что это место стало прибежищем для самых разных молодёжных объединений: были там и любительские театры, и нумизматы… ЕНМЦ занимал второй этаж дореволюционного здания. Рок-лаборатория кочевала в нём из комнаты в комнату. Сперва поближе к входу (чтобы рокеры своим эксцентричным видом не пугали престарелых сотрудников), затем — в более просторное помещение. Также участники рок-лаборатории плотно оккупировали курилку на лестнице, усеяв её многочисленными объявлениями о поиске музыкантов для групп.
3. Какие группы входили в рок-лабораторию?
Сразу обозначим важный момент: в рок-лабораторию входили только «любительские» группы. Следовательно, сюда не попадали те, кто успел выйти на профессиональную сцену (например, Машина Времени или Автограф), равно как и группы, которые изначально возникали как продюсерские проекты на основе профессиональных ВИА (классический пример — Ария). Разнообразие поражает: здесь и Бригада С с Сукачёвым и Галаниным, и ироничный Крематорий, и стильные Браво, и вскормленные эстетикой «новой волны» Центр, Альянс и Ночной Проспект, эстеты-экспериментаторы Вежливый Отказ, металлисты Чёрный Обелиск и Коррозия Металла. Забавно, но главными фриками рок-лаборатории считались не ребята из Коррозии во главе с Сергеем «Пауком» Троицким, а эпатажная панк-банда Чудо Юдо с песнями про секс и плясками голых девок на концертах. Одной из самых влиятельных групп рок-лаборатории были Звуки Му — благодаря таланту и харизме Петра Мамонова, а также материальным возможностям и связям Александра Липницкого.
Количество групп постоянно росло. Проводились регулярные прослушивания: из 10-12 групп новыми членами рок-лаборатории становились примерно 4-5. Некоторые из них существовали в её составе лишь эфемерно, так и не сыграв ни одного концерта. Не все вступали в ряды новой организации добровольно. Вот, например, история от группы Крематорий:
Для эпохального концерта по случаю премьеры «Иллюзорного мира» был выбран подвал Дома Булгакова на Большой Садовой. Прямо во время выступления в подвал ворвались представители правопорядка. В итоге захватывающей трёхчасовой беседы в опорном пункте милиции было озвучено недвусмысленное предложение – вступить в ряды рок-лаборатории, иначе придётся отвечать за подпольные концерты по всей строгости закона. Пообещав подумать и подписав бумагу о нераспространении своих песен, музыканты отправились по домам... Только по весне группе удалось, минуя запрет, выступить с электрическим концертом на пару с группой Чёрный Кофе. Выступление прошло под вывеской Волгоградского райкома комсомола, где в отделе пропаганды и агитации трудился барабанщик Севастьянов. После ожидания и раздумий музыканты всё-таки согласились на сотрудничество с рок-лабораторией и прошли так называемое методическое прослушивание.
Фото - pressa.tv →
Группа Звуки Му на сцене
4. Чем рок-лаборатория отличалась от Ленинградского рок-клуба?
«В Ленинграде рок делают герои, в Москве — шуты», – эту цитату Виктора Цоя часто вспоминают, когда пытаются сравнивать ленинградский и московский рок 1980-х годов. Но давайте копнём глубже. Обе организации выполняли схожие функции и преследовали одни и те же цели. Обе подчинялись советскому официальному органу.
Но отличия были. Президент рок-клуба выбирался из числа самих музыкантов (хотя фактически почти всё время существования клуба этот пост занимал бессменный Николай Михайлов), то есть был человеком, который хорошо знает их стремления, потребности и проблемы. Московские управленцы не были готовы допустить такую вольность, поэтому рок-лабораторией руководил специально назначенный человек. Столичная «прописка» влекла за собой более сильное идеологическое и административное давление. Некоторым группам по цензурным соображениям даже приходилось менять название: например, Бригада С сократилась до обычной Бригады, а Крематорий превратился в, простите, Крем. По-видимому, существовала некая цензура в отношении текстов песен. Протестные настроения не поощрялись. Когда в Ленинграде во второй половине 1980-х зажигали такие мощные социально активные группы, как Алиса, ДДТ и особенно ведомый пламенным революционером Михаилом Борзыкиным Телевизор, в Москве ничего подобного не было.
5. Кто руководил рок-лабораторией?
Первым директором Московской рок-лаборатории стал Булат Мусурманкулов, заведующий сектором любительских объединений ЕНМЦ. Именно он в 1985 году придумал название новой организации. В нём крылась отсылка к постановлению Минкульта по усилению работы с самодеятельными ансамблями, где, помимо прочего, рекомендовалось «…организовывать творческие лаборатории». Примерно тогда же он подготовил справку с информацией о каждой группе, дипломатично снабдив её долей критики и практических рекомендаций. Вывод был таков: «подпольные» группы можно и нужно привлекать к общественной деятельности.
Довольно скоро, уже в 1986 году, Мусурманкулова сменила Ольга Опрятная, энергичная сотрудница Минкульта, имеющая полезные связи. «Опрятная была очень тесно связана с Н. Б. Жуковой, замминистра культуры СССР, и через неё она очень много делала. Она и с гэбэшниками решала вопросы, и в горкоме партии тоже были люди, которые понимали необходимость рок-лаборатории и часто шли навстречу. Я понимал, что именно она сможет это дело двигать», — говорил её предшественник. Главным достижением Опрятной на посту директора рок-лаборатории многие считают введение тарификации любительских ансамблей, входивших в её состав. Так «рок-лабораторные» группы смогли получать законное вознаграждение за концерты и более того — легально гастролировать. Кроме того, именно при Опрятной удалось прервать монополию Госконцерта СССР на приглашение зарубежных артистов — в октябре 1987 года по приглашению рок-лаборатории в Москву приехала финская группа Sielun Veljet.
При этом репутация Ольги Опрятной была неоднозначной. Идейный противник рок-лаборатории Илья Смирнов вспоминал, что она сделала карьеру в рядах Министерства культуры на борьбе с дискотеками, одновременно оказывая некоторым из них небесплатную протекцию. По его мнению, руководство рок-лабораторией умная женщина в условиях перестройки воспринимала как отличную площадку для карьерного роста. О том же писал Алексей Дидуров: «[Опрятная] курировала борьбу с рок-музыкой в Союзе — запрещала неугодные властям рок-группы. Для её оргвыводов, как мне рассказывали, в поездках по стране зам Опрятной [Мусурманкулов] собирал с команд бобины с их репертуаром… Но Опрятная была не только идеологическим палачом рока, она была хитроумным вертухаем — запрещённые ею (для страны) группы она приватно «крутила» в своей фирменной дискотеке в Люберцах».
Помимо Опрятной, стоит упомянуть ещё нескольких человек. Александр Агеев, один из главных московских «писателей», войдя в число руководителей рок-лаборатории, занялся организацией концертов. Одновременно он возглавлял существовавшую при рок-лаборатории студию звукозаписи «Колокол». Ему активно помогали Виктор Алисов и Юрий Севостьянов, которые также занимались делами студии «Колокол» и продюсировали альбомы рок-лабораторных (и не только) групп. Впоследствии Алисов возглавил видеодепартамент фирмы «Союз», а Севостьянов создал страшного монстра под названием «Радио Шансон».
Фото - Михаил Грушин →
Руководство рок-лаборатории на рок-фестивале Знай Соседа
6. Как рок-лаборатория организовывала концерты и фестивали?
Как мы уже знаем, своего зала у рок-лаборатории не было, поэтому для проведения концертов и фестивалей приходилось договариваться с руководителями концертных площадок, чаще всего — ДК и клубов при каких-либо предприятиях. Как и в Ленинграде, группы часто выступали по приглашению различных организаций.
Но главной фишкой, конечно, были фестивали, наиболее известным и постоянным из них стал Фестиваль надежд. Именно благодаря ему ДК имени Горбунова стал той самой легендарной «Горбушкой», местом выступлений отечественных и зарубежных звёзд. Вспоминает Александр Агеев:
«С «Горбушкой» случайно получилось — все клубы нам отказывали, хотя Министерство культуры подписалось под нас, но двигалось всё совсем не очень. А на Горбушке Шедов был такой, Юрий Никанорович, как-то я к нему приехал, а вроде как он уже был в курсе, может, в КГБ ему сказали, не знаю, но, короче, разрешили нам Фестиваль надежд, это был 87-й год. Ну и пошло-поехало, после этого уже зелёная улица для всего этого была. В общей сложности я 19 фестивалей провёл, но не только в Горбушке, и другие были места».
Были и другие запоминающиеся моменты. 31 декабря 1986 года всё тот же Агеев провёл новогодний концерт в некогда знаменитом кафе «Метелица» на Новом Арбате. В нём приняли участие группы самых разных стилей — от Центра до Коррозии Металла. В 1988 году на сцене Зелёного театра несколько дней гремел фестиваль Знай Соседа с участием финских групп Zero Nine и Sielun Veljet.
Неоднократно по приглашению рок-лаборатории в Москве выступали группы из других городов. Особенно запоминались концерты с участием ленинградских групп, они были частью негласного противостояния рок-лаборатории и ленинградского рок-клуба. Например, в одном из выпусков телепередачи Музыкальный Ринг московским группам Вежливый Отказ, Центр и Звуки Му противостояли ленинградцы Джунгли, АВИА, Игры. А 8 июня 1986 года рок-лаборатория организовала концерт в ДК МИИТа, где участвовали и более статусные ленинградские группы — Кино, Алиса и Аквариум.
7. Какими были отношения рок-лаборатории с властными структурами?
Об этом можно говорить долго. Но главное, что должны понять юные любители рока — рок-лаборатория не противостояла советской власти! Как и все остальные рок-клубы, включая ленинградский. Более того, без согласия на то властных органов они бы не возникли.
Много пишут о том, что создавались такие организации по инициативе КГБ. Мол, чтобы собрать всех рокеров вместе и контролировать. Как бы то ни было, кураторы от Комитета действительно внимательно наблюдали за деятельностью рок-лаборатории, время от времени вели беседы с кем-либо из её участников и даже помогали решить некоторые проблемы, например, конфликты с милицией. На каждом концерте для сотрудников КГБ в обязательном порядке отводилось несколько мест, однако, как вспоминал Александр Агеев, зачастую они пустовали.
Рок-лаборатория с самого своего появления сильно зависела от властей. Для многих её существование выглядело поддержкой официально провозглашённого курса на перестройку. В свою очередь, власти обеспечивали организацию информационной поддержкой (комплиментарные статьи о рок-лаборатории выходили в солидных «Московском комсомольце» и «Литературной газете») и помогали решать некоторые материальные проблемы. Так, например, удалось заполучить оборудование для звукозаписывающей студии: «Опрятная написала письмо в Министерство культуры, и на том письме мы поставили аккуратный маленький штамп внизу — КГБ СССР. Ну а нам 11 магнитофонов чуть ли не инженер из самого Фрязино привёз».
Но была и иная сторона монеты. О некоторых цензурных ограничениях мы уже говорили, но были и другие. Александр Липницкий вспоминал, например, как группе Звуки Му не разрешали петь антивоенную песню, так как войска из Афганистана ещё не были выведены (в Ленинграде в это же время антивоенная песня была чуть ли не обязательным номером для одного из рок-фестивалей). Композицию Красный Чёрт требовали переименовать в Страшного Чёрта, хотя она была вовсе не про советскую власть, а про белую горячку.
Фото - www.metronews.ru →
Рок-лаборатория слышала много юных и смешных голосов. В том числе голос Макса Покровского
8. Как к рок-лаборатории относились «коллеги по цеху»?
О взаимоотношениях московской рок-лаборатории с остальной московской рок-тусовкой можно было бы написать отдельную статью. Мирными их точно не назовёшь. К моменту её возникновения здесь уже сложилась довольно внушительная «профессиональная» рок-сцена. Кроме того, были сильны «подпольные» организаторы концертов — Илья Смирнов, Сергей Гурьев и другие. Их опорой был рок-самиздат. Таким образом, рок-лаборатории пришлось выдерживать удары с двух сторон, а заодно и наносить ответные.
Самиздатовцы видели в рок-лаборатории компромиссную попытку следовать в фарватере политики советской власти, которая одной рукой, образно говоря, направляла перестройку, а другой — сдерживала её. «Наш жанр оказался в привилегированном положении: он не нуждался ни в какой перестройке, поскольку изначально явочным порядком пришёл к открытию тех естественных механизмов, которые другим художникам ещё предстояло искать», — писал историк и журналист Илья Смирнов. На страницах журнала «Урлайт» не раз звучали призывы к созданию в Москве рок-клуба, но на иных, более демократичных и открытых началах, чем в Ленинграде. Тем большим шоком для его авторов стало появление рок-лаборатории, которая, напротив, была ещё более бюрократизирована и зависима от властных структур. На страницах «Урлайта» её быстро окрестили «блеваторием» и высмеивали в многочисленных материалах. В самиздате нередко ругали и любовь рок-лабораторных групп к эстетике нью-вейва, в которой видели лишь попытку прикрыть бессодержательность «модным» звучанием. Доставалось и публике: мол, на концерты рок-лаборатории ходят одни мажоры, а нормальные ребята не могут туда попасть.
Другой враждебной силой для рок-лаборатории были профессиональные ансамбли. Причины нелюбви вполне понятны: любительские группы смотрели на профессионалов как на предателей и конформистов, а те, в свою очередь, полагали, что большинство «подпольных» коллективов попросту не умеет играть. По мере того, как в мир советской рок-музыки проникали деньги, идейная борьба дополнялась экономической конкуренцией.
Борьба накалилась настолько, что члены рок-лаборатории даже написали обширное письмо в отдел пропаганды и агитации московского горкома КПСС от лица «худсовета и администрации». В нём они слёзно жаловались на жизнь и просили защиты сразу от всех своих недоброжелателей, в том числе:
а) подпольных менеджеров, создавших в городе «неконтролируемую систему концертной деятельности». Их конечной целью, по мнению авторов письма, является «прекращение существования лаборатории и превращение рок-музыкантов в оппозиционную по отношению к официальной культуре группировку». Ради этого они не стесняются устраивать на концертах провокации, вести агитацию среди музыкантов, искажая высказывания членов худсовета рок-лаборатории, «приписывая им антисоветские взгляды» (!);
б) профессиональных групп и артистов, в частности — участников профессионального рок-клуба при Гагаринском райкоме ВЛКСМ, созданного Александром Градским. Этих товарищей рок-лабораторные активисты обвинили в том, что они добиваются своего при помощи близости к бюрократическим структурам, поддержки СМИ и материального благополучия. «Для людей, являющихся «хозяевами» профессиональной рок-музыки, лаборатория стала представлять реальную угрозу их благополучию…», — заявили они;
в) «бюрократической прослойки государственных, профсоюзных и комсомольских организаций», которые своей бесконечной волокитой, придирками и формальностями фактически «душат» рок-лабораторию.
Под этим документом подписалось множество уважаемых людей, в том числе Артемий Троицкий, Пётр Мамонов, Александр Липницкий, Василий Шумов, Сергей Жариков, Александр Скляр, Владимир Марочкин и так далее. Почему-то не получается представить под подобным письмом подпись Майка Науменко или, например, Юрия Шевчука… «Когда мы были молодыми и нас по четырежды в год «закрывали», мы по 2-3 месяца сидели без работы, выдерживали эти сраные худсоветы, читали критические статьи о «Машине», у нас и мысли не возникало накатать «телегу» в партийные органы, например, на Весёлых Ребят. Просто у нас головы устроены по-другому», — сокрушается Андрей Макаревич. Машина Времени к тому времени уже была профессиональной группой, и получается, что письмо рок-лаборатории было направлено в том числе и против них.
9. Как и когда закончилась история рок-лаборатории?
Рок-клубы не поспевали за стремительными переменами конца 1980-х — начала 1990-х. Чем более самостоятельными становились музыканты, чем стремительнее росли их гонорары и запросы, тем меньше они нуждались в организациях-посредниках, в том числе в рок-лаборатории. То немногое, что могла предложить рок-лаборатория, не устраивало новоявленных суперзвёзд. Группы стремительно легализовывались. Некоторые из них прибились к свежеобразованному продюсерскому центру Стаса Намина. Кто-то по инерции устраивался на официальную работу в Росконцерт или филармонию. В свою очередь, когда в 1992 году грянули радикальные экономические преобразования, без денег остались и лаборатория, и большинство музыкантов, за немногим исключением тех, кого принято называть легендами русского рока. Как писал Владимир Марочкин, «стало невозможно отправлять группы на гастроли, так как железнодорожные билеты теперь были не по карману музыкантам, а билеты на концерт — не по карману публике». Последним мероприятием, организованным рок-лабораторией, стал фестиваль «Черёмуха-92». Вскоре после него эта противоречивая организация прекратила существование. Примерно тогда же стали закрываться и другие рок-клубы, включая ленинградский. Современные попытки их возрождения, юбилейные фестивали и так далее — уже совсем другая история.
10. Почему вокруг рок-лаборатории не сложился мощный положительный миф?
Вопрос-эпилог. Действительно, у рок-лаборатории сложилась весьма неоднозначная репутация. В этом она проигрывает коллегам из Ленинграда: мы часто слышим о «рок-клубовском братстве», воспринимаем годы существования рок-клуба как золотой век русского рока и т. д., в то время, как о рок-лаборатории до нас доходят куда более полярные и неоднозначные суждения. Возникает резонный вопрос: почему?
Во-первых, рок-клуб раньше появился. Дом 13 по улице Рубинштейна многим виделся островком свободы в море застоя. К тому моменту, когда возникла рок-лаборатория, только ленивый не замечал надвигающихся перемен. Она не опередила и даже не пыталась опережать время, а двигалась в русле провозглашённой Горбачёвым перестройки. Трудно считать героями тех, кто не пытался выйти за рамки, очерченные большими людьми.
Во-вторых, московские группы из рок-лаборатории не были первопроходцами даже в своём поколении. Они не только по мере сил следили за зарубежной музыкальной жизнью, но и оглядывались на Ленинград. Трудно найти группу, на которую не повлияли БГ или Майк Науменко (если, конечно, она не играет хэви-метал). А необычные эксперименты в попытках найти собственный путь чаще всего привлекали лишь узкий круг поклонников.
В-третьих, рок-лаборатория пришла не на пустое место. В конкурентной борьбе с профессиональными группами и подпольными концертными организаторами её руководители действовали не всегда чистоплотно. Более того, некоторые группы вступали в рок-лабораторию лишь под давлением. Это, разумеется, оставляло неприятный осадок.
Тем не менее, несмотря на всю неоднозначность рок-лабораторной практики, многие группы вспоминают это время с благодарностью. Ведь именно в составе этой странной организации они смогли заявить о себе, пробиться к своей аудитории, найти поклонников. Или попросту не сгинуть в самом начале своей истории.
Кто знает, как всё повернулось бы иначе…
А такое вы видели? Финский документальный фильм о фестивале рок-лаборатории
