Сергей Курехин: «Представил себе Ринго Старра за барабанами Поп Механики — это очень смешно»

Не будем углубляться в фактографию, в энциклопедиях все указано — что, где, когда — и только ленивый не знает, что впервые Сергей Курехин вывел на сцену свой оркестр 16 марта 1985 года, во время 3-го рок-клубовского фестиваля. Кто только не выступал за эти годы в составе Популярной Механики!

Сейчас Курехин почти не выступает под этим лейблом. Во-первых, из-за юридических соображений: оказалось, что в США издается журнал под тем же названием, а поскольку Курехин давно уже дает концерты за рубежом, то это совпадение могло бы иметь нежелательные последствия. Кроме того, отказ от старого названия весьма симптоматичен для Курехина, всегда стремившегося к обновлению творчества.

Это и подтолкнуло маэстро к заявлениям, что теперь он будет стремиться к более камерным, «тихим» формам, не похожим на прежний тотальный микс.

Куда бы ни занесло Курехина в поисках духовного, он все равно остается самим собой, и во многом благодаря ему наши представления о возможностях искусства и путях развития культуры стали такими, какими они стали.

Что там было, в Англии-то?

Сергей Курехин: Я приехал в Англию после встречи Нового года, 2-го января. Там был концерт фортепианный. Есть такая маленькая английская фирма «Лео Рекордз», она отмечала свое 15-летие и пригласила людей, которые представляли эту фирму, чью музыку она выпускала с начала 80-х. Из России меня пригласили, Слава Ганелин приехал из Израиля, американский саксофонист Шиван Маслак и еще саксофонист Нет Ротенберг, который работает с Элиотом Шарпом. Сайнхо была, тувинская певица, которая сейчас живет в Австрии.

Я попел, поиграл.. ползал — все, как обычно, все традиционно. Хорошие рецензии. Я вспомнил весь репертуар детской музыкальной школы — левой рукой играл аккомпанемент, а правой рукой играл грейпфрутом — это отдаленно напоминало что-то знакомое, но в то же время было что-то не то, поскольку грейпфрут одним ударом захватывает несколько нот. Все, что помнил со времен детской музыкальной школы, все сыграл. Англичане мне овацию устроили. Я хотел встретиться с одной компанией и предварительно послал факс. Есть такой Дэвид Тибет (основатель апокалиптик-фолк-проекта Current 93 – прим. Роккульт). В 60-е годы была группа Throbbing Gristle, это была единственная группа, которая колотила в железки, в то время как все слушали Битлз, Стоунз, играли прогрессив.

Это были единственные в своем роде безумцы. Сейчас у них появилась плеяда последователей, но если те были предельно завернутые, то ученики уже пропущены через интеллектуализм, они более молодые, более энергичные. У них своя тусовка, это приблизительно пять групп, которые друг с другом очень дружат, имеют совместные проекты и между собой тусуются постоянно. Самая знаменитая группа — Coil, это Питер Кристоферсон из Throbbing Gristle и Джон Бэлланс. А я созвонился с Дэвидом Тибетом.

Совершенно невероятный человек. Пришел, весь увешанный какими-то немыслимыми вещами, с распятием, обтянутый кожей. Очень классный. Мы встретились и очень быстро нашли огромное количество всевозможных точек соприкосновения и знакомых. Я со всей его компанией перезнакомился. Каждая из этих групп по-своему невероятна, одних отличает маниакальная чудовищность извлекаемых звуков, других мягкая интеллигентность в сочетании с клинической… клинической… с  чем, не знаешь? Что может быть клиническим?

Дэвид Тибет — английский музыкант, основатель проекта Current 93.

С клиникой.

Курехин: (радостный смех) Просто с клиникой! Нет, клиника — это существительное, а здесь нужно прилагательное… (думает). Клиническое что-то…

Может быть, не клиническое, а патология.

Курехин: Нет, не патология.

И так ясно, о чем идет речь, вряд ли нужно искать слова.

Курехин: Я никак не могу проснуться. Я что-то рассказывал, да?

Да, про эти группы.

Курехин: (недовольно) Как-то очень вяло рассказывал… хотел передать неумеренный восторг. Может, по новой начнем?

Давай. Ты был в Лондоне?

Курехин: (энергично) Да, после совершенно невероятной тусовки в аэропорту — в Лондоне — я сразу поехал к Дэвиду Тибету — человек просто фантастический. Ну, я не знаю, таких нету. Джордж, так опять не годится… никак не вызвать в себе энтузиазм. Хочется рассказать с жаром, с огоньком, хочется передать немыслимые разговоры, фантастические встречи!

Сделай акцент на музыку, тогда, может, легче будет. На музыку Тибета.

Курехин: На музыку? Тибет начал с того, что, как и всякий интеллигентный человек, бил сначала по железкам. Все это страшно было завербирировано, замешано с электроникой. Потом электроника исчезла. Сначала у него были чисто индустриальные проекты. А потом он, как и всякий интеллигентный человек, стал сочинять песни. Ну, такие песни… что называется «дарк фолк». Очень модное слово — дарк. Берется что угодно, прибавляется слово «дарк» — и сразу появляется мистическая окраска, какой-то второй план и что-то такое сразу просматривается…

По-моему, есть «дарк поп».

Курехин: Конечно. К любому слову можно прибавить «дарк». Дарк-техно, дарк-рэп. Дарк-фолк — это то же самое, что просто фолк, только помрачнее. В фолке — мажор, здесь минор. И медленное тихое завывание. Компания очень классная. Люди просто замечательные. Когда я приехал к Тибету, то увидел, что у него все увешано раннехристианской символикой, невероятные кресты, вперемешку с тибетскими… мне это напомнило квартиру Гребенщикова, там в свое время тоже было странное такое собрание всей этой… всей… хотел сказать неприличное слово, но вовремя сдержался. Это интервью у нас?

Угу.

Курехин: Значит, нельзя (вздыхает)… Вот…

Как ты думаешь, могут быть эти группы интересны в России?

Курехин: У нас эти группы уже имеют устойчивый круг слушателей. Появляется аудитория, которой… надоедает слушать одно и тоже! Хочется вырулить куда-то, в какую-то область, а новых областей не так уж много. Если ты настроен вырулить в какую-то очень необычную область, то, естественно, сразу попадаешь к Psychic TV, а если попадаешь к Psychic TV, то автоматически попадаешь в компанию к Тибету.

Я послушал несколько альбомов Current 93. Мне понравилось, но эту музыку я послушал на удивление спокойно, даже индустриальные проекты звучат, как мне кажется, достаточно невинно.

Курехин: Да, невинно. Для меня важно другое: Тибет — спокойный, уверенный человек, который осознает, что, как и для чего он делает. Замкнутая система. Они сами делают дизайн, продумывают дальнейшее функционирование своих проектов, у них собственная дистрибьюторская фирма, они делают то, что хотят, у них нет проблем с коммерцией. Они —  цельная самозначимая психология.

Это как раз единственное, что мне нравится. Абсолютно замкнутая в себе, целостная эстетика, она не нуждается в широком информировании, она самодовлеющая, самодостаточная, рельефная и четкая. Очень большим удовольствием было общение с этими людьми, попадаешь в близкий культурный климат. Разговариваешь с человеком, которого видишь в первый раз и находишь огромное количество общих тем и интересов, с ходу, при первой же встрече, говоришь о технологических процессах, обсуждаешь раннехристианских святых – то есть количество позиций, которые сближают, настолько велико, что попадаешь, как к себе домой. Прекрасно общаешься, нет ощущения недопонимания, все очень просто, естественно, очень открытые люди, несмотря на их замкнутую тусовку. Мы договорились, что Тибет, Джон Бэлланс и другие приедут в Петербург, я буду арендовать студию, мы засядем и попробуем записать как можно больше материала.

Когда это произойдет?

Курехин: Ориентировочно — в июне. Запишем максимальное количество материала, а там посмотрим, что с ним делать. У каждого из них есть своя фирма грамзаписи, свой собственный лейбл, но это все равно одна компания. Я думаю, как придать этому легкий православно-ортодоксальный оттенок. Они все и, в основном, Тибет, завернуты на религии всевозможной, не просто религии, а такое глубинное религиозное ощущение — если у Тибета, судя по фамилии, оно сначала очень — он прекрасно знает тибетский язык — вообще такой очень — очень все грамотно — то он… как бы… о чем я говорил?

О религии.

Курехин: О религии? Да, религия… я забыл… А что я говорил о религии? Я ругал или хвалил?

О глубинном ощущении религии у Тибета.

Курехин: (смех) А… Что ты имеешь в виду?

Нет, это ты что имеешь в виду?

Курехин: Что такое глубинное ощущение религии?

Не знаю.

Курехин: Это такие общие фразы, которые ничего не говорят, так можно о чем угодно сказать… Глубинное ощущение религии! Это же бред, ты сам должен понимать…

Конечно, бред.

Курехин: Тогда зачем же мы говорим какие-то нелепые вещи?

Ты сказал, что он знает тибетский язык.

Курехин: Ну да… Опять же — что такое «он знает тибетский язык»?

А какой тибетский?

Курехин: Не знаю. Наверное, старый.

Есть ли вообще тибетский язык?

Курехин: Я думаю, что есть.

Я думаю, что их много.

Курехин: Я думаю, что… ну да, какие-то там полийские… я не совсем в этом разбираюсь.

А! Ты говорил, что хотел бы придать совместному проекту православный оттенок!

Курехин: Да. Я хочу внедрить туда православие. Я привез в подарок Тибету несколько CD с хоровым пением — Бортнянский, Березовский.

Ему понравилось?

Курехин: Он как бы точно не сказал, что и как. Слушая альбомы Current 93, я подумал, что не хватает православия где-нибудь вдалеке, чтобы оно жужжало, очень тихо… в самом… в самом… (пауза)

В самом — что?

Курехин: В самом углу… Что тебе рассказать еще? А, вот, но это немножко из другой области — на моем концерте был арт-директор «Ройял Фестивал Холл». Это огромный зал, где происходят всякие классные вещи. Он пришел в страшный восторг, прыгал, тряс мне руки, дергал меня за плечи, что-то щебетал на своем языке и из этого я заключил, что он очень хочет провести концерт «Механики» в «Ройял Фестивал Холл». Он просил, чтобы было побольше англичан. Сейчас я думаю о том, каких англичан впихнуть в Поп механику. Не хочется модных. Хочется культовых личностей, почти забытых, которые доживают свой век в полной нищете и… в чем же еще?

В общем, плохо им.

Курехин: (смех) Теоретически плохо. Я хотел бы пригласить Ринго Старра. Я представил себе Ринго за барабанами Поп Механики — это очень смешно. Именно Ринго. Харрисон или Маккартни — они бы, конечно, не подошли, они крутые. Ринго Старр тоже поп-звезда, но какая-то другая, какая-то корявая… Нет?

Ринго Старр — британский музыкант, барабанщик группы The Beatles.

Я не знаю.

Курехин: (смех) Почему ты ничего не знаешь? О чем бы я тебя не спросил, ты как-то односложно отдуваешься.

У меня сегодня такое настроение.

Курехин: А у меня какое настроение?

У тебя другое.

Курехин: Да… (недовольно) У меня никакого энтузиазма нет.

И не нужно энтузиазма

Курехин: Нет, как бы надо, в голосе должна звучать уверенность в предстоящем радостном событии, а такой уверенности нет, приходится ее создавать искусственно внутри себя. Очень вяло как-то. Погода такая, что ли?

По радио только часть интервью будет. Чего-то и не будет, а в газете другое дело, там энтузиазм можно иначе передать, в газете другой энтузиазм. Я бы спросил тебя что-нибудь такое, но у меня какое-то…

Курехин: У меня абсолютно, у меня весь день такое настроение, я тупо сижу…

Я думаю о предстоящей записи на радио и поэтому частично уже не здесь.

Курехин: Что ж тебе рассказать?

Про Current 93 расскажи.

Курехин: Они, понимаешь, очень классно, все эти группы отличаются друг от друга, несмотря на то, что они все друзья и очень близки друг другу и находятся в одной эстетической нише — и, тем не менее, все имеют жесткую специфику. Если Coil работает с компьютерами, сэмплерами, такая технологическая группа, барабаны там, все остальное, то Nurse With Wound — лязгающая, гитарная, очень индустриальная, а Current 93 весь размазанный, расплывчатый, дымчатый.

Они дают концерты?

Курехин: Очень редко. В основном, студийные проекты. Я же говорю, у них сложилась довольно устойчивая компания почитателей. Их фэнами называют?

Да.

Курехин: Типично культовые группы. Правда, они еще не до конца стали культовыми по большому счету, а вот группы, из которых они вышли — Throbbing Gristle и Psychic TV — это культовые группы. Там еще девчонка была такая, Коззи Фанни Тутти. По-моему, это означает прекрасные, отличные сиськи.

Не знаю

Курехин: (радостно смеясь) Тутти — это что — типа Пусси? Может быть, я ошибаюсь?

Чем она занимается?

Курехин: Она как раз была в Throbbing Gristle. Она делает сольные проекты, связанные с менструацией и с чем-то еще, но я с ней, к сожалению, не пересекся. С другой стороны, я пересекся с замечательными…

Как же ты говоришь, что она там была, если ты с ней не пересекся?

Курехин: Она вообще была…

А, вообще…

Курехин: Да, вообще она из этой компании. Зато я встречался с замечательными японскими девушками, меня с ними познакомил Тибет. Такие, которые тоже… что же они делали? Для меня важно, что они японские, я уже как бы… забыл. Что же сказать?

Расскажи про дистрибуцию этой музыки, которой ты хочешь заниматься?

Курехин: М-м. Они с большим удовольствием, поскольку Россия для них страна совершенно загадочная. Тем не менее, я нашел в библиотеке Тибета Владимира Соловьева на английском, еще Сологуба, Федора Достоевского — значит, интеллектуальная аура все равно присутствует, и они крайне заинтересованы, чтобы их музыка звучала в России и продавалась. Я буду заниматься дистрибуцией этих групп. Мне очень нравится.

Когда мне что-то нравятся, я берусь за дело и стараюсь довести его до конца. Я чувствую, что мне нравится, это одно из ярко осознанных желаний. Помнишь, мы говорили, что желания бывают типа «можно делать» и «можно не делать»? А бывает, когда осознанное желание, когда точно представляешь, что делать хочется. И вот это относится к категории дел, которые делать хочется.

Виделся с Крисом Катлером. Легендарный барабанщик. У него тоже своя собственная фирма. Ну, мы давно знакомы, у нас давний контакт, он приезжал сюда в составе группы Фреда Фрита. Крис тоже осуществляет всякие невероятные проекты, у него одна из самых мощных дистрибутивных фирм независимой музыки, и он продолжает записывать каких-то невероятных людей.

Вопросы: Анатолий Гуницкий

Опубликовано в журнале Fuzz, №21 (апрель, 1995 г.)